Слово Святаго Праведнаго Алексия Мечева (+1923г.) на день всех Святых:

О ПОДРАЖАНИИ СВЯТЫМ Воскресение после Троицына дня называется по-церковному Неделей Всех Святых, а называется оно так потому, что в это воскресение Св. Церковью постановлено праздновать память всех Святых. Каждый день посвящен Св. Церковью в память и честь какого-либо Угодника Божия, но нужно было назначить и один день для всех Угодников и как бы собрать их всех для чествования в один день, чтобы показать, что одною силою они все действовали; силою Того же Иисуса Христа, Спаса нашего все направлялось, хотя и разными путями, но к одной цели — Тому же Единому Господу. Это и не могло быть иначе, потому что все они взирали, т. е. приняли за образец Единого Подвигоположника — Того же Иисуса Христа, за то и увенчаны от Него одним венцом Славы — каждый по достоинству, и составляют Едину Св. Церковь Небесную в горнем мире; Церковь эта, в свою очередь, составляет едино с Церковию земною, со всеми верующими на земле. Дорогие, мы все созданы для жизни, всем дорога и мила жизнь. Но настоящая земная временная жизнь не успокаивает, не утоляет врожденного нашего стремления к вечной жизни. Здесь на всем только тень или отблеск истинной жизни: не успеешь осмотреться, не успеешь насладиться явлением ее, как уже блекнет она, слабеет и исчезает, остается одно воспоминание, одно сожаление о ней и новое желание ее. Взгляните на окружающую вас природу: вот все теперь благоухает вокруг нас — теперь лето, все покрыто яркою зеленью, прекрасными цветами, все живет и возбуждает жизнь, но пройдет это драгоценное время года — и все исчезнет, скроется жизнь, чтобы опять воздыхать по ней. И родные, и друзья, и присные наши — все, пройдет время, — все перестанут жить. Как же быть? Неужели мы можем только желать истинной жизни, но не достигать ее? Нет, жизнь земная, приготовительная жизнь, дана нам для жизни истинной, вечной: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, Единаго Истиннаго Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17, 3). Вот где и в Ком жизнь: в Боге Отце и Сыне Его, нашем Спасителе, — Его воля, Его святое учение, вера в Него и покорность Ему приготовят нас, и мы заслужим эту жизнь, наконец наследуем ее, эту жизнь, с Ангелами и всеми святыми. Здесь успокоится человек, утолится жажда жизни, столько тревожившая его. Св. Евангелие говорит нам о том, что для того, чтобы наследовать жизнь вечную, необходимо быть вполне истинным христианином, вполне верным учеником Христа и исполнителем Его Святого Закона. Чтобы войти в Царство Небесной Славы, нужно быть христианином и по душе, и по жизни, свято соблюдать установления Св. Церкви и с усердием возращать в себе христианские добродетели. Преп. Пафнутий, строгий подвижник благочестия, молил однажды Бога открыть ему, кому из святых он подобен. И был к нему голос от Бога: «Ты подобен старшине ближайшего селения». Преп. Пафнутий отправился в селение и нашел старшину, который радостно принял старца. «Расскажи мне свой образ жизни, ибо ты превзошел многих монахов, как открыл мне Бог», — сказал Преподобный старшине. Тот отвечал, что он человек грешный и недостоин даже имени монаха. Однако на усиленную просьбу Пафнутия старшина рассказал ему, что он женат и имеет трех сыновей, которые помогают ему в его делах. Странников и бедных принимает в свой дом и кормит; в несчастии печальных утешает, враждующих примиряет, во всем и всегда наблюдает справедливость, никого никогда не огорчает и не осуждает (Воскресное чтение). Будем же, дорогие, и мы жить добродетельно и свято. Обратимся с теплыми мольбами ко всем Святым, благоугодившим Господу Богу и наследовавшим Царство Небесное, чтобы они помогли нам своим ходатайством пред Богом, и будем подражать их святой жизни. Многими и разными способами спасались они. Выберем образ святой жизни, какой нам лучше понравится, будем по нему вести себя, и Господь помилует нас, и спасемся, и добро нам будет. Вси святии, молите Бога о нас. Аминь. 1914 г., июня 1 дня. Слово Архимандрита Антонина (Капустина) (+1894г.) в неделю всех Святых Помыслих дни первыя, и лета вечная помянух, и поучахся.
 (Пс. 76, 6). Кто путешествовал, и особенно — далеко, тот знает, как отрадны и вожделенны те минуты, в которыя он опять видитъ себя дома. С какою любовию, с каким утешением воспоминает он путь свой! Чего не перемыслит, чему не поучится при этом, как бы вторичном, странствовании! В настоящии день мы представляем собою, братия, именно таких путешественников. Сегодня оканчивается в Церкви ряд так называемых подвижных илипереходящих праздников ея, или время Триоди, т. е. время, в которое при церковных богослужениях употребляется книга трипесничных канонов. Это время, начавшееся за три недели перед Великим Постом, и оканчивающееся настоящим днем, своими восемнадцатью седмицами объемлет самые торжественные дни богослужения православной Церкви, и разделяется всерадостным днем Воскресения Христова на две половины, называемыя обыкновенно четыредесятницею и пятьдесятницею. По благодати и милости Божией, мы сподобились пройти как ту, так и другую половину триоднаго пути, и теперь возвращаемся ко времени обычнаго церковнаго песнопения. Остается и нам, подобно путешественникам, окончившим свое далекое странствование на досуге, теперь заняться, в утешение и назидание себе, обзором совершеннаго нами пути. За руководство возьмем себе при этом слова приснаго учителя нашего, богодухновеннаго псалмопевца ветхозаветнаго, подобно нам совершавшаго мысленное путешествие по временам, до него минувшим. Помыслих дни первыя и лета вечная помянух, и поучахся, говорит он. Сделаем и мы тоже. 1. Помыслим прежде всего дни первыя, — первыя из дней нашего годичнаго, во след Церкви, странствования. При этом, в самом начале, воскресают в памяти нашей, виденные нами тогда, образы двух, столько не похожих друг на друга, лиц — восхваляющаго себя праведника, и окаявающаго себя грешника. Мы видели, как они входили в церковь помолитися, как и где стояли в храме Божием, что, и как говорили при этом.. Мы подивились, когда узнали, что, сверх чаяния, грешник вышел из церкви оправданным паче праведника. У нас замечены имена их. То были фарисей и мытарь.. За тем, мы встретились с одним недобрым сыном одного добраго отца, который, преждевременно пожелав пожить на воле, оставил дом отеческий и край родной, и на стороне далекой расточил безумно все полученное им в наследство имение; после чего обнищал до того, что должен был наняться пасти свиней, которых корму, несчастный, завидовал.. Утешились мы, когда узнали, что невыносимый голод заставил его вспомнить о родном доме, и возвратил в объятия отца. В памятных заметках сердца нашего неопытному юноше придано не лестное имя блуднаго сына. Весьма памятна нам и раскрытая потом пред нами Церковию, картина страшнаго суда Божия, ожидающаго всех, живущих на земле, поразительная и достоплачевная и невыразимо тяжкая, послужившая, однакоже, у нас, как бы только для прикрытия безумнаго веселия, вызываемаго самородным праздником, неведомым Христовой Церкви.. От зрелища последних судеб человеческих, мы перешли потом к созерцанию — первых, — видели праотца нашего Адама седящим прямо Рая в пустыне, и вместе с праматерию человеков оплакивающим утраченное ими блаженство.. Нося в сердце сей печальный образ мы сами вступили потом в пустыню великаго Поста. Медленное, тяжелое, утомительно-однообразное странствование наше по ней продолжалось 40 дней. Изредка встречались нам на пути строгие образы великих подвижников и ревнителей благочестия: Григория Афонскаго, Иоанна Синайскаго, Марии Палестинской. Раз мы усладились видением великаго церковнаго торжества времен давноминувших, и раз созерцали красоту Древа Крестнаго.. Вот и все, что мы встретили на предлежавшем поприще покаяния. За то, среди скучнаго для плоти однообразия, дух наш бодренно упражнял свои, ослабевшия прежде в разнообразной суете житейских дел силы, и, окриляясь молитвою и постом, все более и более стремился на встречу великой седмицы страданий Христовых.. Благовестное событие воскрешения мертвеца четверодневнаго, завершившее собою душеполезную четыредесятицу, заставило нас оглянуться назад, и пожалеть, что так скоро наступил исход ея. Это могло значить, что мы свыклись уже с постом, и нашли его постом приятным, как называет его одна священная песнь.. Последняя седмица держала дух наш в непрерывном благоговейном внимании к умилительному ходу церковнаго Богослужения, день ото дня мы все ближе и ближе видели перед собою, в воспоминательном совершении, таинство искупления нашего. Наконец узрели и то, чего нельзя позабыть, увидевши раз, — клятвенный Крест, с распятым на нем Сыном Божиим, бывшим по нас клятвой (Гал. 3, 13). Многоречивый день безмолвствующей субботы благословенной ежеминутно колебал сердце наше между скорбию преходящаго и радостию наступающаго. Незабвенная ночь всепразднственная превратила все существо наше в зрение, в слух, в мысль, в чувство. Светоносное сретение Воскресшаго, и несравненная песнь Воскресения, в первый раз огласившая слух наш, не служат ли драгоценнейшими воспоминаниями из всего нашего странствования? И вся тасветлая седмица не есть ли для памяти нашей один лучезарный, пленительный образ восторгающей, неувядающей, благоухающей красоты? — Весело и радостно шли мы потом, как бы спустившись с высокой горы, по ровному и цветистому лугу Пятъдесятницы. Имя Пасхи каждый день доносило до души нашей сладчайшее и отраднейшее сознание близости к нам Господа нашего Иисуса Христа, пока Церковь не показала нам Его возносящимся от нас на небо. Сердцу стало прискорбно, но дух радовался за возвышение естества человеческаго превыше всякой видимости. За тем путь наш как бы остановился на время. Виденнаго нами было слишком достаточно к тому, чтобы заставить нас, подобно Апостолам, стоять мысленно и смотреть на небо, или пребывать с Апостолами на Сионе, и как бы ожидать чего-то.. Наконец небо послало нам чудный ответ свой. И все, что только есть в душе нашей самаго живаго, теплаго, юнаго, цветущаго, мы вызвали из нея и сочетали с прекраснейшим из праздников христианских. Вся истекшая Седмица была как бы живым отголоском Светлой седмицы Пасхальной. Даже сия последняя, в пути нашем, неделя Троицкая, казалась нам привлекательнее и полнее тех, еще слишком живых, веселых и шумных дней, коими началась Пятьдесятница. Вчера совершено было Церковию отдание последняго подвижнаго праздника церковнаго круга, а сегодня оканчивается и самый круг подвижных праздников Церкви. 2. Помыслих дни первыя, и лета вечная помянух, говорит путеводитель наш. Не доискиваясь безцельно связи, какая может быть между днями первыми и летами вечными, верные избранному нами руководству, начнем поминать лета вечная. Что такое изображает собою таинственное путешествие наше по церковному кругу? Это, братия, краткое изображение всей судьбы рода человеческаго, падшаго и возстановленнаго, это краткий наглядный очерк Божественнаго смотрения о спасении нашем. Так издавна смотрела на Триодное время Св. Церковь, установившая оное. Так должны смотреть и мы. Пройдем же снова в ея духе, уже перемысленные нами, дни — История судеб падшаго человечества предварена другою, неясно дошедшею до нас, но несомненною историею падшаго духа; так что в начале бытия земнаго являются уже два грешника: диавол и человек, — грешник гордый, самообольщенный, нераскаянный и грешник сокрушенный и смиренный. Это своего рода фарисей и мытарь, Один в безмерном самомнении и помыслить не может о покаянии, другой, от страха и гнетущаго сознания своего недостоинства, не смеет очей возвести к Богу. Последний привлекает, за то, на себя милость Божию, а первый осуждается на вечную погибель. — За тем грешный род наш распадается на две, численно неравныя и неравноправныя, но равнородныя и равнобытныя половины: народ избранный и язычников, на людей любимых, и людей только терпимых. Первая половина была в завете с Богом, и служила Ему по мере сил. Последняя отдалилась от Бога, и жила самозаконно, ходя по своих похотех (2 Петр. 3, 3), ислужа богом иным (Втор. 7, 4. 16). Пришло однакоже время, что и последняя возвратилась к Богу, и вступила, наравне с первою, в общий обеим, Новый Завет с Ним. Все это в подробности раскрывается в поучительной и трогательной притче о блудном сыне. — Следующее за тем воспоминание страшнаго суда Божия представляет нам самое действие осуждения или помилования грешников, смотря по их заслугам в том или другом смысле; при чем диаволу и, его волю творящему, языческому миру уготовляется мука вечная, а кающимся мытарям и раскаевающимся сынам блудным даруется живот вечный. — Сии три изображения составляют вступление в историю человека, и суть как бы план или чертеж всех, следовавших за его грехопадением, событий. За тем начинается самая история, столько известная всем и каждому. Человек преступает прямую, и определенно выраженную волю Божию, в полном ведении последствий своего тяжкаго греха, и в след за тем упадает с высоты своего богоподобнаго совершенства в уровень животных безсловесных; но уже в самом падении своем получает залог востания, ибо падает с раскаянием. Изгнанный из Рая, он сидит прямо его, и, свою наготу рыдая, плачет, и мы с умилением слушаем его трогательную молитву: помилуй мя падшаго. Помилование ему обещано. Но он и все потомство его должны приготовить себя к грядущей милости Божией долговременными страданиями. Человечеству предстоит великая Четыредесятница подвига. Пять тысяч лет, как пять недель Поста, должны были пройти для рода Адамова в покаянном сетовани, самоукорении и самоисправлении, в прискорбных воспоминаниях прошедшаго и радостных ожиданиях будущаго. В течение шестой тысячи должно было окончиться ожидание, и начаться сретение ожадаемаго. Тайна, леты вечными умолчанная, открылась (Рим. 14, 24), наконец. Бог явися во плоти (1 Тим. 3, 16). Люди видят Христа, чудятся славным делам Его, слушают (проповедник имеет в виду обыкновение начинать чтение Четверо-евангелия на шестой неделе великаго Поста) божественное учение Его — до того самаго времени, как Грядый во имя Господне, торжественно с царскими почестями вступил на последнее пребывание свое в Иерусалим, кроме котораго невозможно было нигде погибнути Пророку (Лук. 13, 33). Наступила н великая Седмица едина, долженствовавшая утвердить завет Новый (Дан. 9, 27), и потребить Помазанника (— 26). Для живейшаго и полнейшаго воспоминания каждаго из последних дней жизни Иисуса Христа, Церковь определила по целому также дню; и составилась, таким образом, дополнительная к Четыредесятнице, седмица страстей Христовых. —Завет утвержден. Жертвы и возлияния прекратились. В отреченном святилищи началась мерзость запустения. Старейшина грядущий (—) умер и воскрес, умертвив смертию смерть, и даровав новою жизнию обновление жизни (Рим. 6, 4) человеческому роду. С Четыредесятницею оканчивается для нас воспоминание ветхозаветнаго периода лет вечных. С нашею Пасхою минула сень гаданий, и началась действительность. Сорок дней Воскресший пребывал на земле, являясь, повременам, верующим. Ровно столько же дней и Церковь посвящает памяти сего, столь дорогаго для нея, промежутка времени, — сего неложнаго свидетельства непреложности ея глубочайших и сладчайших чаяний, связанных с лицем Господа Иисуса. В соответствие как бы того, что последнее сорокадневное пребывание Богочеловека с нами не ознаменовалось особенно памятными событиями (исключая явления Его Апостолам в осмый день по востании), и Св. Церковь неизменно одинаково продолжает празднственно воспоминать одно Его приснорадостное воскресение, пользуясь всяким случаем учить нас, как нам вкушать от сего новаго древа жизни. — Ея «новая неделя» есть первый внушительный урок нам о нашем сораспятии Христу и совостании со Христом, о нашемобновлении во внутреннем человеце (Еф. 3, 16) с истлением внешняго (2 Кор. 4, 16), ветхаго (Еф. 4, 22; Кол. 3, 9), — о необходимости представить нам себя мертвыми греху и живыми Богови (Рим. 6, 11), — о долге нашем искать вышних (Кол. 3, 1), и стараться уразуметь силу воскресения Его и сообщение страстей Его, аще како и мы достигнем в воскресение мертвых, сообразуяся смерти Его (Фил. 3, 10. 11.).. Проводя сию цель, она в живых примерах учит нас то вере, то любви, то надежде, то молитве христианской, на каждую седмицу задавая особенный урок хождения во обновлении жизни. — Наконец совершается вознесение Сына Божия, идеже бе прежде (Иоан. 6, 62), и седение одесную Отца (Пс. 109, 1; Марк. 16, 19; Деян. 7, 56), завершившия собою велию благочестия тайну (Тим. 3, 1). — Еще тогда, как Победитель смерти пребывал на земле, являясь по временам ученикам своим, Его Лице, без сомнения, было предметом размышлений и соразсуждений между веровавшими. По вознесении же Его на небо, открылось место уже не одним вопросам богомыслия, но и всяким толкам суемудрия, на долго возмущавшим мир церковный под памятным именем ересей. Чтобы не дать и одной минуты, так сказать, верующим в Божество Иисуса Христа увлечься учением ложным, Церковь из последующаго периода лет вечных изъемлет благоприятствующее ея намерениям, событие созвание перваго Вселенскаго Собора, изложившаго исповедание христианской веры, обязательное для всего православнаго мира, и его памяти посвящает (на сколько содействовало сему самое время года , в которое происходил Собор, неизвестно; заседания его происходили в Июне и Июле 325 года по Р. X.), следующую за праздником Вознесения, неделю. — Обстоятельства, подобныя вызвавшим первый Собор Вселенский, оправдали вполне Слова Господни: уне есть вам, да Аз иду. Аще бо не иду Аз, Утешитель не приидет к вам. Аще же иду, послю Его к вам. Егда же приидет он, Дух истины, наставит вы на всяку истину (Иоан. 16, 7. 13.). И Утешитель точно пришел через десять дней по вознесении Господнем. Первым, драгоценнейшим плодом восшествия Сына Божия на небо было, т. обр. сошествие животворящаго и освящающаго Духа Его на землю — безмерной важности событие, утвердившее на века веков Св. Церковь Христову, с тех пор начавшую приходить от силы в силу, и скоро распространившуюся до последних пределов земли. — Другой плод вознесения Иисуса Христа, и вместе сошествия Св. Духа, есть возращение членов Царства Божия в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13). И сие, пока последнее, дело смотрения Божия о нас чествуется в настоящий, последний день Пятьдесятницы, день памяти всех Святых Божиих: Пророков, Апостолов, Мучеников, Иерархов, Преподобных и всех от века благоугодивших Богу и составляющих на небе другую, и лучшую часть Церкви Христовой, Церковь торжествующую. — В плане Божественнаго смотрения, на сколько он известен нам из слова Божия, неисполненным остается теперь только одно второе пришествие Сына Божия на землю для всеобщаго суда над родом человеческим. Когда будет сей последний день, неизвестно. Люди постоянно должны ожидать его, а на сие памятование Суда Божия назначается Церковию все последующее время, до тех пор, пока мы снова не воззовемся к благоговейному воспоминанию всей совокупности лет вечных. 3. Помыслих дни первыя и лета вечная помянух, и поучахся. Так заканчивает слово руководительный стих Псалма. Обратим в поучения себе и мы то, что помыслили и о чем помянули. Если год естественный своею последовательностию четырех времен изображает круг естественной жизни человека, и заставляет любителя мудрости многому поучиться у его, простых, по-видимому, явлений: то год церковный, без сомнения, христианину можно взять за указателя своей духовной жизни, за образец христолюбиваго поведения. Его первая часть, которую мы только что прошли с Божиею помощию, есть преимущественно время научения нашего истинам веры и жизни христианской, это — всеобщая и всенародная огласительная школа Церкви, в которой учитель 
 — чин богослужения, а ученики — все, принимающие в нем участие. В сей богоустроенной школе и в настоящий год каждый мог достаточно обучить себя ко благочестию (1 Тим. 4, 7), каждый мог получить самонужнейшия для него сведения о своей судьбе настоящей, прошедшей и будущей. Вторая часть церковнаго года, в которую мы вступаем с сего дня, есть по преимуществу время обращения полученных нами познаний в жизнь. Все, что мы видели и слышали в течение оных первых дней, должно составить предмет нашего заботливаго пересмотра, усвоения и обращения в урок себе в сии последние дни. Но сколь-ко же таких уроков может быть извлечено из виденнаго и слышаннаго нами! Недостанет и целаго дня церковнаго собеседования для того, чтобы хотя в самом кратком виде пересказать содержание сих уроков. Собственное благочестивое настроение наше и, по временам, слово проповедника, без сомнения, указывали нам в свое время и подробнее и полнее предметы нашего назидания. И так, не считаем нужным теперь снова проходить вниманием всю последовательность прожитаго нами времени. Полезнее будет каждому теперь спросить себя: какие плоды принесли душе его оные святые четыредесять дней нашего работания Господеви со страхом и за тем,радования Ему с трепетом (Пс. 11, 11). Чем отозвались напр. в сердце его фарисей и мытарь — мало уже известные нашему времени, но безспорно долженствующие быть известными ему?. Какия чувства внушила ему притча о блудном сыне, которому подобных много и в наше время, но который мало находит себе подражателей в обращении к безконечно — любящему Отцу? Как подействовали на него изображения вечной прохлады рая и вечнаго пламени ада, — более ли, чем какая нибудь картина ни студящая, ни палящая? Что вызвали из души его стенания Адама, всеродна падшаго? Каким он нашел для себя и самый пост, четыредесятницы — точно ли великим, или только продолжительным, или, наконец, ни тем, ни другим, если он не знал напр. ни что такое: мясопуст, ни что: сыропуст, и думал, что подобным словам место — в однех церковных книгах? Донесли ли покаянныя песнопения великопостныя до совести его призыв к очищению и освящению грешной души его, или навели на нее скуку, или же прошли мимо нея безразлично, как проходит все не близкое, и не нужное?. Не спрашиваем: чем были для него великие дни воспоминания крестной смерти, погребения и воскресения Иисуса Христа? Христианину может показаться обидным такой вопрос. Однакоже излишне не будет, если он и об этом подумает сам с собою. Воспоминание, конечно, не самое событие но у кого не могло изгнать из души холода воспоминание, тот весьма мог быть холодным зрителем и самаго события. Кивали же головами и у самаго Креста Христова некоторые люди, коим было известно, что Распятый иныя спасе (Лук. 23, 35).. Подкупали же на безстыдную ложь и свидетелей воскресения Христова люди, которым дороже всего на свете долженствовало быть самое воскресение, как дело, касающееся их собственнаго естества.. Многое и другое может спрашивать у себя, в виде отчета, сын Церкви, проведенный ею в течение столь краткаго времени через такое множество самых близких душе его предметов. Но всегда ли он может надеяться получить внолне удовлетворительный, т. е. вместе и подробный и точный и безпристрастный, ответ на свои вопросы? Многое он перезабыл, многое перемешал, многое перетолковал по своему, о многом получил самыя поверхностныя сведения.. У путешественников, на этот раз, обыкновенно помогают делу какия-нибудь дорожния записки или заметки. Где нам искать подобнаго подспорья памяти? По большей части — в предметах нашего ежедневнаго занятия. Стоит только внимательно посмотреть на каждый такой предмет, и он напомнит нам все, чего он был свидетелем. И именно та самая способность души от одного предмета переходить к другому, которая столько мешает молитве, в этом случае может доставить нам большую пользу, — навесть нас на такия припамятования, которыя вдруг осветят перед нами все давноминувшее состояние души нашей. Для той же цели, кроме пересматривания путевых заметок, путешествовавшие заводят беседу с своими спутниками, и общими усилиями воскрешают забытое время.. И у тебя, христианин — странствователь, есть также постоянные общники пути твоего, с которыми ты во всякое время дня и ночи можешь поговорить о твоей дороге. Эти спутники суть: первый — твое тело, вторый — твое платье, третий — твое жилище, четвертый — твоя должность, или твоя работа, пятый вся природа внешняя.. С ними ты можешь беседовать во всякое время, когда только захочешь. Спроси у каждаго из них: в каком состоянии он видел тебя в то или другое время, в том или другом месте? О, сколько может наговорить тебе, в этом отношении, одно твое тело, иногда безсмысленно украшенное до того, что стыдило своим убранством неумытую и неочищенную душу, иногда — безумно пренебреженное на столько, что душа могла бы отречься от него, как лишеннаго всяких признаков разумной жизни, иногда — пресыщенное до недуга, иногда — упокоенное до безчувствия, — истязуемое нуждою, палимое страстию, грубеющее от праздности, и засыхающее от скупости, и мн. др.. Спроси каждую вещь дома твоего. Что нибудь особенное каждая знает про тебя, и может сказать тебе, если сумеешь спросить ее.. Обратись с вопросом к столу твоему, составляющему большею частию средоточие житейских попечений наших. Очень, очень много может напомнить тебе сей любимый спутник наш. Он был ближайшим общником и наперсником твоих ощущений и будничных, и праздничных, и дневных, и вечерних, даже сам многократно бывал их прямым виновником, — он знает много тайн души твоей, и плоти твоей, — знает и то, чего ты сам иногда не знаешь, напр. — отчего один и тот же предмет казался тебе голодному таким, а сытому — инаковым, — что значило твое внезапное умиление посреди блюд и чаш, и от чего происходило твое ожесточение при виде нищаго.. Спроси постель твою, где с покоем тела упокоивался твой смысл, здравый или больной, и где во сне ты узнавал себя лучше, нежели в состоянии бодрственном.. Сколько и она перескажет тебе твоих дел, чувств и помышлений вольных и невольных, ведением и неведением, в разуме и неразумии бывших. Прислушайся к говору и присмотрися к образу своей одежды. Побеседуй с твоею должностию, делившею с тобою и умерявшею все твои скорби и радости, ожидания и разочарования, от которой иногда освобождал тебя только один церковный праздник.. Беседуй со всем, и обо всем, что только хотя мало могло касаться твоего минувшаго странствования. — Когда переведешь в мысли и оживишь в памяти все обстоятельства онаго, увидишь, что трудился не напрасно, — ты узнаешь самого себя. А это и есть то самоепоучение, котораго мы с тобою желали достигнуть. Братия! Будем ли мы вместе все, как теперь, и в грядущее церковное лето жизни, или различными обстоятельствами, т. е. промыслительною волею Божиею, разсеемся в концы земли, — будем ли оставаться под впечатлениями настоящаго, на время, или увлечемся потоком новых чувств, от притока новых дел, сохраним память прожитых дней настоящаго года и память минувших наших собеседований. Каковы бы ни были оне, да послужат на пользу души каждому, как напоминания о важнейших для христианина предметах. Ибо как знать, не будут ли для кого нибудь из нас сии первые дни последними в его жизни, не вступил ли уже он, неведомо ему самому, в свое лето вечное, и не имеет ли, потому, нужды, как можно деятельнее заняться завершением своего учения? Благодать Господа нашего Иисуса Христа — устроителя дней первых, и любы Бога и Отца — предначертателя лет вечных, и общение Святаго Духа — нашего приснаго Учителя, да будет со всеми нами (2 Кор. 13, 13)! Аминь.

Слово Епископа Митрофана (Зноско-Боровского), Бостонского (+2002г.) в неделю Всех святых

Во имя Отца и Сына и Духа Святаго! «Я уйду от вас, но вы примете силу, когда Дух Святый сойдет на вас», — сказал Христос ученикам Своим перед Голгофой. И вот, в день Пятидесятницы Дух Святый сошел на Апостолов, вошел как СИЛА, проникающая всю внутреннюю жизнь, они стали причастниками Высшаго Знания и привели ко Христу мир. В этот день реально, за пределами видимаго мира, открылись глубины и величие мира невидимаго. Со дня сего, водимые Духом Святым — Апостолы и их ученики — святители, мученики, исповедники — неустрашимо пошли в мир и склонили к стопам Христа и гений науки и поэзию, и музыку, и скульптора и кисть художника. Им посвящен нынешний воскресный день. Собирая их вместе, их — взаимно связанных друг с другом одной Верой и единой Любовью ко Христу, хотя и принадлежавших разным расам и народам, разным сословиям, Церковь воспевает им общий гимн, возглашая: «Дивен Бог во святых Своих». Нынешний день — день всех святых, во вселенной просиявших — это праздник всемирной Христовой Семьи. Ибо все Святые — в их духовном единстве — представляют собою, поистине, ЕДИНОЕ б р а т с т в о, одну великую Семью, в которой воедино слились со Христом и эллин и иудей, и бедный и богатый, и царь и воин, и ученый и простец. Этот вселенский, всемирный Сонм свидетельствует о том, что, вопреки утверждениям книжников современнаго мира, — христианство есть не отвлеченная философская система, что христианство и не теория мертвая, убивающая личность, подобно теориям социализма-марксизма, в основе которых лежат ложь и лицемерие, но что христианство есть СИЛА ЖИВОТВОРНАЯ, которая проникает все существо человека, просвещая его ум, очищая сердце и направляя его волю к деятельности в сознании братства в с е х во Христе, в сознании ценности каждой личности человеческой и в сознании ответственности каждаго за свои дела и поступки. Во все времена во всей вселенной просиявшие, Святые свидетельствуют своей жизнью и о том, что мерилом достоинства человека являются не происхождение, не общественное или имущественное положение, не иныя внешния различия людей, а м о т и в ы чисто нравственные, вытекающие из веры и верности Христу, вытекающие из принятия жизни, как служения высшим ценностям — Богу и человеку. Эта великая, Церковью прославляемая, ВСЕМИРНАЯ СЕМЬЯ или, лучше сказать: ВСЕМИРНОЕ ХРИСТОВО БРАТСТВО, свидетельствует и о том, что при внешнем физическом рабстве можно достигать внутренняго просветления, иначе говоря: что внешнее рабство вполне совместно с внутренней свободой нравственной. Для этого нужны лишь — твердость христианских убеждений, твердость характера и внутреннее благочестие. Итак, дорогие во Христе братья и сестры, приложим и мы усилие к усилию, чтобы на всех путях жизни сохранить свободу, быть свободными от грехов, от всякой скверны, да и чрез нас прославится в мире сем Имя Господа нашего Иисуса Христа, Спасителя нашего и всего мира. Аминь.

Слово Митрополита Николая (Ярушевича), Крутицкого и Коломенского (+1961г.) в неделю Всех святых Звезды

Мы счастливы, моидорогие, что у нас в Православной Церкви такое множество святых. Своимидуховными очами мы видим Царство Небесное, переполненное этими святильниками.Тысячи имен нам известны; еще больше тысячи имен ведомы одному Богу. Кто они? Дети и старцы, мужчины и женщины, знатные и простецы, богатые и бедняки. Мы их называем звездами на церковном небе. Но в противоположность звездам, какие мы видим телесными очами на ночном небе, эти звезды не сотворены Богом такими, какими мы их знаем; они жили на земле, прошли тяжелый жизненный путь и с помощью Божией достигли той славы, в которой они сейчас сияют. Но ведь вы знаете, дорогие,— вы должны знать,— что если совершенная святость есть удел тех, о ком мы говорим, то стремление к святости есть удел каждого из нас. В слове Божием так и сказано: «...воля Божия есть освящение ваше...» (1 Фес. 4, 3); «Плод ваш есть святость...» (Рим. 6, 22); «Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12, 14). Значит, стремиться к святости — это долг каждого православного христианина. И святые, которых мы созерцаем на церковном небе, являются не только нашими молитвенниками, но и нашими учителями, примерами для каждого из нас по пути к небу. Что же их привело к вечной небесной славе? Любовь к Богу; совершенная, всецелая любовь, о которой сказано в Священном Писании: «Возлюби Господа Бога своего всем сердцем твоим, всей душой твоей и всем разумением твоим» (ср.: Мф. 22, 37). Это такая любовь к Богу, когда слово Божие безконечно дороже всего на земле, слаще меда, как говорит псалмопевец Давид, и ценнее всех сокровищ. Это такая любовь к Богу, когда храм Божий служит самым любимым местом пребывания на земле; крест Христов — досточтимие всех украшений земных; заповеди Божии — священнее всего, что есть высокого и сильного на земле. Еще что прославило святых людей вечной славой? Их смирение, которое благоухает нежнее всякого другого аромата. Это такое состояние духа, когда человек считает себя худшим других; когда он знает, что он недостоин тех радостей, какими его наделяет Господь, и, напротив,— достоин тех горестей и скорбей, которые ему приходится испытывать. Еще что? Терпение; когда человек собирает все силы своего духа, чтобы спасти себя от уныния и от отчаяния, вверяя свою жизнь в руки Божии. Это всецелое послушание и преданность воле Божией, когда христианин все, что с ним случается, принимает, как от руки Божией. Это чистота тела и души, когды мы сознаем, что и тело и душа принадлежат Богу, и мы должны хранить их для вечной жизни. Это, наконец,— любовь к ближнему: любовь, которая, по слову апостола Павла: «...долготерпит, милосердствует... не завидует... не превозносится... не раздражается...» (1 Кор. 13, 4—5). Коротко сказать — это путь заповедей, оставленных нам Господом Спасителем на пути к вечной жизни. Высший образец духовной красоты открыт нам в лице Господа Иисуса Христа. Не может человек представить себе совершеннее того образа, который мы видим в лице нашего Спасителя. Французский писатель прошлого века Ренан, отрицавший Божество Господа Иисуса Христа, тем не менее писал: «Когда я прочитал Евангелие, я вижу, что нельзя представить себе большей духовной красоты, какую я увидел на его страницах в лице Иисуса Христа». Тот же апостол Павел учит нас: «...в нас же должны быть те же чувства, какие и во Христе Иисусе...» (ср.: Флп. 2, 5). Значит, для нас наивысшим образцом жизни нашего духа должен быть пример нашего Спасителя. Мы знаем, что Он совершал нелегкие и дальние путешествия с севера Палестины в священный город Иерусалим в дни праздников, чтобы, согласно ветхозаветному закону, принимать участие в молитве. Наш долг — долг православных детей своего Спасителя — в воскресные и праздничные дни никогда не пропускать соборной молитвы, когда мы собираемся все вместе, когда среди нас, согласно Своему обещанию, присутствует Сам Спаситель и когда Святая Церковь наша низводит на нас свои бесчисленные благословения от лица Божия. Мы знаем, как Господь Спаситель спешил навстречу каждому горю, исцеляя больных, воскрешая умерших; какою бесконечною любовью дышало каждое Его слово, обращенное к людям. Подражая своему Спасителю, и мы должны спешить помочь тому, кто нуждается в нашей помощи,— посетить больного, послужить погребением умершему, подать помощь голодному. Все вы знаете, мои дорогие, как молился, страдая, Господь наш Иисус Христос в Гефсиманском саду накануне Своей смерти. Пусть и каждый из нас находит время перед тем как уснуть, войти внутрь своего сердца, вспомнить о грехах сегодняшнего дня, поплакать о них, помучиться от сознания их тяжести, попросить у Бога помощи не повторить их. Не случайно наша Церковь завещает всем православным христианам после вечерней молитвы приносить келейное ежедневное раскаяние в своих грехах. Это содействует очищению нашей души, облегчает греховное бремя и помогает нам духовно расти для вечной жизни. Чтобы умножить в себе христианские добродетели, чтобы быть подражателями Христу Спасителю и святым угодникам, мы должны поставить у дверей своего сердца стражей. Одним из таких стражей должно быть внимание к самому себе, чтобы в сердце не обитало нечистоты и чтобы оно всегда было готово к борьбе с грехами, искушающими человека. Иным стражем у дверей сердца должен быть страх Божий, то есть постоянное напоминание себе о том, что от взора Всевидящего Господа ничего не сокрыто: не только то, что проявляется нами вовне, но и происходит внутри нашей души. И еще иным стражем у дверей сердца должна быть память смертная: память о том, что мы закончим свой земной путь в неведомое для нас время, рано или поздно, когда будет это угодно Господу, но продолжим свою жизнь в бесконечной вечности, к которой должны готовить себя. С давних христианских времен святых принято называть цветами нашей жизни, а Царство Небесное — садом, в котором растут эти цветы. Раскроем это сравнение. Разнообразны цветы земные: есть и малые, есть и большие; цветы разной формы и разного аромата. Но у всех у них общее — это корень, при помощи которого они вбирают в себя влагу и необходимые для роста вещества. И у всех духовных цветов Божьего сада один и тот же корень, из которого они произросли,— это вера в Бога. Вера — это великая движущая сила, направляющая нашу волю, наш ум и наше сердце к вечности и ее Хозяину. Вот почему и святые отцы древних веков христианства, и проповедники всех последующих времен всегда призывали христиан беречь веру как драгоценный Божий дар. И я, как ваш архипастырь, не перестаю, пока живу, вторить голосу моих великих предшественников: берегите в себе веру. Возгревайте ее молитвой, покаянием, вашей доброй жизнью, чтобы она не умалялась, а тем более чтобы она не затухала. Если веры не будет в сердце, то такая темная завеса опустится перед нашими очами! Не будет видно, что ждет человека впереди. Если потухнет вера, не будет того счастливого состояния духа, когда и среди неизбежных горестей земных у человека спокойно, легко и радостно на сердце. Все святые, которых мы вспоминаем сейчас в нашем слове, спасались верою и добродетелями. Спасались они не своими слабыми человеческими силами, но с помощью Божией, силою благодати Святого Духа. Всем сердцем желаю вам, мои дорогие, этой помощи Божией на пути к святости и чистоте своей души.