Свято-Николаевский Собор в Монреале
Русская Православная Церковь заграницей
422, St. Joseph Blvd., West, Montreal, QC., H2V 2P5 Canada
неделю вторую Великого поста. Святителя Григория Паламы
неделю вторую Великого поста. Святителя Григория Паламы
Ныне великого истинно мужа, глашатая света
Света Источник немеркнущий к вечному свету ведет.


Сей сын Божественного и немеркнущего света, истинно Божий человек, дивный слуга и служитель Божиих дел происходил из Азии, родителей же имел известных и почтенных. [В детях своих] позаботились они украсить добродетелью и образованностью не только внешнего и плотского человека, но еще больше – внутреннего и невидимого. По смерти отца, когда Григорий был в самом нежном возрасте, мать вскармливала и воспитывала его с прочими братьями и сестрами назиданием и вразумлением Господним, также и Священным Писанием, а поскольку они посещали учителей, то решила должным образом обучить их и внешней мудрости.

Он же, с природной остротой ума соединив усердие, в краткое время овладевает всеми словесными науками, а достигнув двадцати лет и все земное сочтя обманчивее сновидений, хочет устремиться к Виновнику всяческой премудрости Богу и чрез совершеннейшую жизнь всего себя Ему посвятить. Итак, открывает он матери свое боголюбивое намерение, давнее влечение и пламенную любовь к Богу и узнает, что та издавна чувствует такое же томление и наравне с ним радуется. Немедленно собрав вокруг себя детей и с веселием воскликнув: Вот я и дети, которых дал мне Бог (Ис 8:18), допытывается она, каково их суждение о благе и объявляет им намерение старшего. Он же, прибегнув к словам увещания, прежде чем окончил речь, увидел, что те уже убеждены и готовы следовать ему в подобном влечении и оставлении мирской жизни. А посему, раздав, по Евангелию, все имение нищим, с легким сердцем покинув царское благоволение, почести и рукоплескания, обычные при дворе, последовал Христу.

Поселив мать с сестрами в женской обители, а братьев взяв с собою, достиг он горы Афон, которая соименна святости. Братьев, однако, убедил пребывать в разных монастырях, а быть может, и время тогдашнее не дозволяло тем, кто друг с другом связаны, жизнь по Богу проходить. Сам же предает себя в послушание дивному мужу по имени Никодим, который жил в безмолвии лишь для Бога. Смиренной душой своей научившись от него всякой заповеди и добродетели, постигнув здесь чрез тайное откровение предстательство и необоримую помощь Всесвятой Богородицы, Григорий по отшествии Никодима к Богу провел несколько лет в Великой лавре, отличаясь высочайшим усердием и зрелостью суждений.

По влечению к безмолвию оставляет он лавру, приветствует пустыню и там, непрестанно прилагая любовь к любви и пламенно желая всегда соединяться с Богом, предается крайне суровому жительству. И вот, отовсюду стеснив чувства совершенной молитвой, возвысив ум к Богу, отдав все время молитвенному деланию и размышлению о божественном, устроив наилучшим образом жизнь, вконец побеждает он при Божием содействии демонские нападения, а, очистив душу потоками слез за всенощными стояниями, нарекается избранным сосудом дарований Духа Святого и нередко созерцает Божественные видения. Но еще удивительнее то, что даже переселившись из-за набегов исмаильтян в Фессалонику и устроив скит в Верии, он, хотя и вынужден был к общению с некоторыми из городских жителей, не оставлял строгой жизни. Итак, совершенно очистив по немалом времени тело и душу, воспринял он также, по избранию Божию, великую благодать священства. И при совершении его тайно-действий делался будто невещественный и пребывающий вне себя, так что одним видом своим в умиление приводил души свидетелей. Был истинно велик, и живущие по Богу знали его за духоносца. Будучи таковым на деле, он стал известен и тем, кто взирают на одно внешнее, ибо имел власть над демонами и терпящих напасть избавлял от их обольщения и козней. Бесплодные деревья обращал в плодоносные, прозревал грядущее, был украшен и иными дарованиями и плодами Духа Божия.
Конечно, совершать дела добродетели в нашей состоит власти, в искушения же впадать [или не впадать] не от нас зависит. Но так как без них не бывает совершенства, или изъявления веры в Бога (ибо сказано, что деяние и стремление, соединившись ко благу, созидают человека по Богу), то и сему великому попущено было впасть в многоразличные и нередкие искушения, дабы явиться воистину по всему совершенным.

Но какой ум уразумеет происшедшее после? Какому слову под силу возвестить козни лютого врага, горшие прежних, а также от новоявленных богоборцев клеветы и наветы на него, и все то, что за целых двадцать три года претерпел он, всячески подвизаясь ради благочестия, огорчаемый ими и мучимый? Италийский зверь Варлаам-калавриец[1], надмеваясь внешней мудростью и надеясь посредством суетных своих размышлений познать все, поднял страшную войну против Церкви Христовой, благочестивой веры нашей и крепко ее держащихся. Он безумно учил, что общая благодать Отца, Сына и Святого Духа и свет будущего века, когда праведные воссияют точно солнце (как и Христос наперед показал, просияв на горе), и всякая вообще сила и действие Триипостасного Божества, все сколько-нибудь отличное от божественного естества является тварным. Тех же, кто сей Божественный свет, всякую силу и действие Божий благочестиво полагали нетварными (поскольку ничто в них воистину не ново сравнительно с присущим Богу по естеству), Варлаам в своих пространных речах и сочинениях именовал двоебожниками и многобожниками, как именуют нас иудеи, да и Савеллий с Арием.

Посему и Григорий, как поборник и известный защитник благочестия, прежде всех за него сражавшийся и оклеветанный, прибывает в Константинополь посланцем Церкви. А поскольку боголюбивейший царь Андроник (четвертый из Палеологов) взял Православие под свою защиту, собрали священный Собор. И когда явился Варлаам и изложено было его нечестивое учение наряду с обвинениями против благочестивых, великий Григорий, исполненный Духа Божия и облеченный необоримой силою свыше, заградил уста, отверзшиеся на Бога, и окончательно его посрамил, и богодухновенными речами и сочинениями ересь Варламову, точно хворост, обратил в пепел. А потому сей противник благочестия, не вынеся стыда, спешно удалился к латинянам, откуда и пришел. Немедленно после того Григорий соборно обличает Многоопасного[2] и своими опровержениями разбивает его писания.

Однако те, кто были причастны пагубе сих лжеучителей, не оставили и тогда нападать на Церковь Божию. И вот, с немалым понуждением от священного Собора и самого царя[3], но прежде всего повинуясь суду Божию, Григорий возводится на архиерейский престол и поставляется пастырем Фессалоникийской Церкви. И посему ради православной веры доблестно и твердо подъемлет подвиги много большие прежних. Ибо не раз, не два или три, а многократно и подолгу, не при одном царе или патриархе, но при трех государях, друг за другом скипетр принимавших, при равночисленных им патриархах и неисчислимых соборах боговдохновенными речами и сочинениями своими различным образом отражает и до конца побеждает лукавых преемников Варлаама и Акиндина, явившихся во множестве и свирепых, ужасные порождения лютых зверей вместе с их учениями и писаниями. А иные из них, будучи неизменны во мнениях и вменяя ни во что вышний суд, таковыми доселе остаются. Существуют остатки и прочих всех ересей, не имеющих стыда перед обратившими их в бегство святыми, не говоря уже о предерзостном роде иудейском, доныне неистовствующем против Христа.

Вот каковы и сколь многочисленны памятники побед Григория над нечестивыми.
Неизреченными путями Бог посылает сего наставника и на Восток[4]. Как старейший среди архиереев был направлен он из Фессалоники в Константинополь для примирения враждующих царей[5], но, схваченный агарянами, удерживался целый год в плену. И переходя, как подобает подвижнику, с места на место и из города в город, безбоязненно учил он Христову Евангелию. Твердых в вере еще более укреплял, увещевая и далее в ней оставаться, а колеблющихся и предлагавших ему свои недоумения и вопросы о происшествиях той поры богомудро назидал и всему, что говорили ему, достаточную уделял заботу. С прочими же из числа неверных и отпавших на беду свою христиан, а также из тех, кто присоединились к ним и высмеивали учение о домостроительстве воплотившегося Господа и Бога нашего, как и наше поклонение Честному Кресту и чтимым образам, многократно вел дерзновенные беседы. А сверх того о Магомете говорил и относительно многих других вопросов, ими предлагавшихся, так что иные дивились ему, а иные впадали в неистовство и руки на него простирали и убили бы, как мученика, если бы, по промыслу Божию, не считали пощады достойным в надежде на выкуп. Когда же, благодаря неким христолюбцам, сие совершилось, великий Григорий освобождается и к пастве своей бескровным мучеником со славою приходит. И ко многим иным великим дарованиям и совершенствам, какие имел, украсился и сам ранами Христовыми, нося на себе, согласно Павлу, лишения Христа (ср.: Гал.6,17).

Но дабы выделить некие особые его черты, скажем, что ему свойственно было следующее: преизбыточествующая кротость и смирение (здесь речь не о Боге и Божественном, ибо в этом он явил себя выдающимся борцом); крайне непамятозлобие и незлобие; стремление сколь возможно воздавать добром тем, кто относительно него так или иначе выказал себя злым; обычай не внимать с легкостью худым речам о других; в постигающих тяготах всегда стойкость и величие духа; возвышение над всяким удовольствием и тщеславием; скудость неизменная и во всех телесных нуждах простота, при том, что он за столь долгое время весьма ослабел; в терпении мирность, тихость и неизменная благодарность, изобразившиеся на нем столь превосходно, что сделались очевидны и взору внешних. Сверх же всего непрестанная ума собранность, внимание нерассеянное и оттого очи, почти никогда не оскудевающие слезами и они же томящиеся по источникам слез. Итак, подвижнически поборовшись от начала до конца со страстями и демонами, еретиков далеко от Церкви Христовой отгнав и православную веру в речах и творениях разъяснив и в них все боговдохновенное Писание как бы запечатлев, так что жизнь и учение его есть своего рода конечное слово и печать к житию и учению святых, – стадо свое еще тринадцать лет апостольски и богоугодно он пас.

И украсив его поучениями о добрых нравах и к небесной ограде направив, себя же явив всеобщим тружеником для живших тогда и всех будущих по ним православных, в году тысяча триста шестьдесят втором по Рождестве Христовом отходит к премирной жизни и дух в руки Божий предает, а тело, святые свои мощи, пастве оставляет. Сии мощи, впоследствии необычайным образом просиявшие и прославленные, хранятся в Фессалоникийской митрополии как некое наследие и бесценное сокровище. Ибо святой чрез чудеса благодетельствует всем приходящим с верой и подает исцеления от всех болезней, почему и дошло до нас немало о нем сказаний.

По его молитвам, Боже, помилуй и спаси нас.
 
 

Слово Епископа Феодора (Текучева) (+1985г.) в неделю 2-ю великаго поста

 

О святителе Григории Паламе

    Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

    Если первая Неделя Великого поста посвящена Торжеству Православия, то вторая, по сути, — источнику силы этого Торжества, всепобеждающей благодати Божией, сугубым проповедником которой явился великий святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалонитский, подвизавшийся во славу Божию во второй трети XIV столетия.

    Именно за богодухновенные его труды в защиту истинно православного понимания благодати Божией и возможности нашего богообщения в ней Церковь так особо и поминает святителя Григория в самом начале Великого поста, называя его и в тропаре, и в кондаке, посвященным ему, «проповедником благодати».

    Что же было главным в учении этого святителя, подвизавшегося ранее в Ватопедском монастыре Святой Афонской Горы и потому обладавшего большим личным духовным опытом инока-святогорца? Чем прежде всего он известен?

    Самым важным в его богомудрых писаниях было изъяснение православного учения о Фаворском свете. Это славное учение самым прямым образом связано с понятием благодати Христовой.

    В отличие от западных схизматиков, мысливших недостаточно глубокодуховно и считавших в своем заблуждении, что благодать есть некая сила, внешняя по отношению к Богу, с ним по существу никак не связанная и попросту тварная, святитель Григорий учил, что благодать нетварна и что тот Божественный Свет, который апостолы видели на Фаворе во время Преображения Господня, есть видимое нетварное светолитие нетварной же благодати Божией.

    Этот Фаворский свет есть Свет Божий, есть действие или так называемая энергия Божия. Именно такими энергиями Господь и создал, и устрояет мир и правит им, а мир, в свою очередь, только через посредство этих благодатных энергий единственно и связан с Богом, ибо в природной внутренней Своей Сущности Бог нам никак недоступен.

    В то же время энергии эти исходят от Него, от Его непостижимой нетварной Сущности, и потому тоже нетварны. Такими действиями Божиими, или энергиями, живет и движим весь мир, все творение Божие; именно их прямое воздействие и воспринимается нами, и даже Божественное сияние — как одна из таких энергий — может быть видимо нами, когда Господь хотя бы на мгновение, по милости Своей, дарует нам такую способность.

    Именно так было и с апостолами на Фаворе, именно так видели и видят сей нетварный Свет Божества некоторые иноки, творящие и поныне в глубоком внутреннем молчании, например на Святой Афонской Горе, Иисусову молитву.

    Противники же Православия, во главе с их ересиархом, калабрийским монахом Варлаамом, выступившим против Григория Паламы, пытались богохульно утверждать, что монахи в этом случае видят всего лишь чисто физический, не Божий, а тварный свет.

    Однако Григорий подлинно православным своим учением ясно показал ложность их утверждений. Он учил, что, во-первых, есть Божество — как собственно Божественная Сущность, Сверхсущая, никем не познаваемая и с тварным миром никак не соприкасающаяся, и, во-вторых, есть так называемая энергия Божия, то есть исходящая от Бога вовне сила, или, другими словами, нетварная Его благодать, проявляющаяся в действиях Божиих по отношению к миру и пронизывающая собою все творение, — потому она и называется, например, в молитве на посвящение во диаконы и во пресвитеры «Божественная благодать».

    Западные же еретики-варлаамиты называли Фаворский свет, который видят на молитве также и монахи-исихасты, или «молчальники», не благодатным, но тварным, более того — называя тварной и саму благодать, что грозило уже весьма опасными уклонениями от строго православного святоотеческого учения.

    Ведь если благодать Святаго Духа, по учению варлаамитов, является тварной, то они, по сути, приближались уже к арианской ереси, утверждавшей, что Господь наш Иисус Христос по природе Своей не Бог, но тварен, и к ереси несторианской, учившей, что Пресвятая Дева Мария родила не Сына Божия, а человека, с которым Бог соединился лишь позже, а также и к ереси македонитов, отвергавших Божество Пресвятаго Духа!

    Вот в какие опасные, губительные для человеческого спасения уклонения от истинного учения Православной Церкви вели богохульные утверждения варлаамитов о якобы тварном свете Фавора.

    То же можно сказать и в отношении лжеучения варлаамитов относительно Боговидения — как видения Божественного света подвижниками-монахами.

    Что же, они видят не свет благодати, а какой-то второй, еще один тварный свет? Разве Творец, как свидетельствует Библия, изрекал не один раз, а дважды: да будет свет; и бысть свет (Быт 1, 3)? Что это за «второй» тварный свет и куда он способен привести монашествующих? И как тварное может привести к нетварному Творцу?

    Значит, и в мистической, созерцательной монашеской жизни учение варлаамитов уводит от Божества, от Божественных энергий, от Божественной благодати.

    О фальшивом благочестии Варлаама и его приверженцев и, по сути, об унижении ими дара благодати Божией и учил великий византийский святитель Григорий, постоянно все более и более углубляя сами православные понятия о нетварности благодати и связи ее с Сущностью Божией.

    Поэтому и не удивительно, что Церковь, используя эти духовно трезвые его понятия и его собственный опыт прежнего молитвенного делания в пещерах Афона, осудила на своих четырех Поместных Соборах Варлаамову ересь и, признавая особые заслуги Григория в деле защиты им Православия, уже через шесть лет после его блаженной кончины прославила святителя на Соборе 1368 года. Тогда же было определено и совершать его память всегда во вторую Неделю Великого поста — как «великого подвижника защиты веры и благочестия, непоколебимого столпа Православной Церкви и соревнователя святых апостолов и святых отцев вселенских».

    По достоинству оценен подвиг святителя Григория и в службе, ему посвященной. В третьей стихире на «Господи, воззвах» он называется «света Божественнаго проповедником, небеснотаинником Троицы... деянием и видением [то есть созерцанием] просиявшим». А в каноне же, составленном в его память, он именуется «Духоритором» и сравнивается со святителем Григорием Богословом.

    Исихастский опыт видения Божественного света, о котором неустанно проповедовал святитель Григорий Палама, использовался и позже во многих православных обителях. В какой-то мере опыт этот был известен и в Древней Руси. В более близкое к нам время учителем благодати Божией и ее стяжания как дара Духа Святаго был преподобный Серафим Саровский.

    Характерно, что неправое учение о Фаворском свете вышло именно из среды Западной Церкви, и сделавшейся — в силу отделения ее от Единой, Соборной, Апостольской Церкви — удобной почвой для всхода на ней многих неправых латинских догматов, уводящих человека от путей подлинного спасения.

    Мы же, особенно устремляясь в дни Великого поста на православные пути спасения нашего, будем во всем руководствоваться великим учением святых отцов о благодати Божией, нас, немощных, врачующей и спасающей, особо благодарно поминая при этом святителя Фессалонитского Григория, всю свою жизнь отдавшего прославлению Пресвятаго Духа и всей Пресвятой Троицы, Ейже славу, честь и поклонение воссылаем, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

    1/14 марта 1957 г., Гербовецкий монастырь, Молдавия

 

Слово Священномученика Кирилла (Смирнова), Митрополита Казанскаго и Свияжскаго (+1937г.) во 2-ю Неделю Великого Поста

 

Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. (Мк. 2, 5)

При жизни Господа Иисуса Христа, где бы Он ни появлялся, Его сейчас же обступала толпа до такой степени тесная, что оказавшемуся позади ее не было уже возможности подойти ко Христу. Помните, например, как Закхей должен был взбираться на смоковницу, чтобы хотя оттуда увидеть Господа Иисуса Христа, ибо пробиться сквозь толпу поближе к Господу не было для него возможности; или помните, как апостолы, при исцелении Христом кровоточивой женщины свидетельствовали Учителю своему: Наставник! народ окружает Тебя и теснит (Лк. 8, 45)? Вот и в прочитанном ныне для назидания нашего повествовании святого евангелиста Марка слышим мы, что лишь только пришел Христос в Капернаум, и слышно стало, что Он в доме, тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места (Мк. 2, 1-2). А между тем приближается еще небольшая кучка людей, которым надо видеть Господа и притом пройти к Нему не поодиночке, а непременно всем вместе, так как у них на плечах ноша: несут они расслабленного в чаянии для него милости от Господа, целящего всякий недуг. Но пройти невозможно. И вот, с настойчивостью и живостью, не смущаясь неудачей, эти четверо друзей расслабленного раскрывают крышу дома и опускают свою ношу к ногам Господа Христа. И Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои.

И тут вдруг обнаруживается, что среди окружающей Господа толпы далеко не все сошлись по любви к Нему и в чаянии наставления. Было довольное число просто любопытных и даже руководившихся в своем любопытстве злым намерением так или иначе опорочить Спасителя нашего. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?.. Правда, они тут же получили должный урок. Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? Сказать ли расслабленному: прощаются тебе грехи? или сказать: встань, возьми свою постель и ходи? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, — говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой (см.: Мк. 2, 6-11).

И чудо великое совершилось: расслабленный встал и, взяв постель, вышел пред всеми!.. И совершилось это чудо благодаря горячей вере не самого только расслабленного, но и тех четверых друзей, которые нашли для него дорогу ко Господу: Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои.

Вдумаемся, братие, несколько в подробности этого повествования. Совершив исцеление расслабленного, Господь показал, что как сам больной, так и друзья его достойны были оказанной им милости. Но смотрите, каких трудов стоило им пробраться ко Господу: толпа любопытствующих загораживала собою дорогу к Нему. Нужно было найти путь через толпу, подняться над нею, так сказать — перескочить через нее. И эти четверо верующих нашли такой путь: они раскопали крышу и оказались около Господа.

Переносясь от тех времен к нашим, не видим ли мы, что Господь и ныне также всегда окружен множеством народа. Вы, может быть, недоумеваете и хотите спросить меня: «Где я видел это?» — А вот здесь, в храме!..

Разве не ко Господу собрались мы сюда? не для того разве, чтобы слышать Его Божественное учение, в Евангелии заключенное, и утешиться близостию к Нему Самому, присутствующему здесь Своим Телом и Кровию в тайне Евхаристии?

Конечно, это так. Но, братие, нужно нам проверить самих себя, действительно ли ради Господа пришли мы и с Господом ли оставались здесь все время? — К сожалению, и среди нас нередки случаи, что влечемся мы сюда не усердием душевным, а тоже любопытством своего рода. Чего только не рассмотрит подчас на своих ближних стоящий в храме лицом к лицу со своим Господом? Какие только мысли и желания не толпятся подчас в душе нашей как раз в те минуты, когда слух наш оглашается словами Евангелия или умилительными звуками церковных песнопений? Встрепенется на минуту человек, воздохнет ко Господу, но видит, что эта суета житейская воздвигла как бы стену крепкую, мешающую подойти ко Господу, прикоснуться к Нему. Если не расшибить эту стену усилиями воли, если не прокопать со всякою поспешностию этот образующийся над душою покров теплохладности и равнодушия, то полное расслабление души сделается почти неизбежным. Собственными усилиями она едва ли уже тогда станет на ноги. Но благодарение Господу, Он не утаил от нас способов борьбы с этим расслаблением. Как расслабленный восстал со одра своего благодаря участливой вере друзей своих, так и мы в обуревании души нашей расслабляющей ее суетой будем прибегать к другим людям, прося их молитвенной помощи и заступления, и, молясь друг за друга как чада единой Матери-Церкви, общими усилиями разрушим всякую стену, созданную из лености нашей и всех дурных свойств нашей души, и отделяющую нас от живого общения с Господом Спасителем нашим: «Молитеся друг за друга, яко да исцелеете» (Иак. 5, 16). Аминь.

Тамбовский Казанский Монастырь

14 марта 1910 г.

 

Слово св. прав. Иоанна Кронштадтскаго (+1908г.) во вторую неделю поста, по поводу наглаго и дерзкаго убийства злодеями Благочестивейшаго Государя Императора Александра II Николаевича, 1-го марта 1881 года

Аз есмь Пастырь добрый: пастырь добрый душу Свою полагает за овцы (Иоан. 10, 11).

Возлюбленные братия и сестры! Нестало у нас добраго, державнаго Пастыря всей России, ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВИЧА. Злодеи, крамольники, исчадия ада, предтечи антихриста, лишили нас нашего солнца светлаго: и вот вся Россия покрылась мраком скорби и печали. Вся Россия плачет, молится и плачет. Молились и плакали и мы с вами. Но, братия и сестры, всему должна быть своя мера, мера должна быть и нашей скорби, хотя потеря наша и всей России так велика и чувствительна, несчастие так поразительно, злодейство столь нагло, что и хотел-бы, да не можешь оставить сетования и скорби, воздыханий и слез. Как — думаешь — могло случиться среди белаго дня такое страшное убийство — Царя столь добраго, могущественнаго, славнаго своими делами и любовию к России и народу! Отчего, о Боже, — мы говорили в себе, — и на сей раз Ты не избавил Его, как избавлял уже многократно, дабы и на сей раз вся Россия воспела Тебе благодарственный и хвалебный гимн! Зачем Ты допустил торжествовать врагам Царя и России, поднявшим ныне свою бровь? Зачем попустил Ты этим злым коршунам напасть на нашего незлобиваго Голубя и растерзать Его так страшно? Но прости, о Боже, Боже наш, что мы дерзаем, таким образом, как бы состязаться с Тобою и требовать как бы отчета в премудрых, благостных и неиспытанных судьбах Твоих. Подавляющая сердца наши скорбь побуждает так вопить и вопрошать.

Чем же можем мы утешиться с вами в невыразимой скорби нашей по убиенном возлюбленном Царе и Отце нашем? — Утешимся, во первых, тем, что покойный ГОСУДАРЬ в смерти своей сделался подражателем Самаго Господа нашего Иисуса Христа; ибо, как Господь положил жизнь Свою за нас, быв предан Иудою и убит руками беззаконников, пригвожденный ко кресту, так и Царь наш, преданный и убитый от своих же подданных, положил жизнь свою за нас, за величайшия благодеяния Его, оказанныя нам в мудрое Его царствование, — за любовь к нам и самыя искренния и широкия желания добра и благоденствия всем нам и самим врагам и злодеям Его. Он истинно, как пастырь добрый, полагал и положил всю жизнь свою за овец своих, между коими были и козлища смердящие, — и в самый день и час насильственнаго убиения от убийц Он хотел спасти от смерти отрока, сделавшагося злополучною жертвою покушения на Его царскую Особу. Если бы Он, следуя отеческому движению сердца, не вышел из своей кареты, чтобы принять участие в положении раненаго отрока, и поехал вперед, — то, может быть, и не сделался бы жертвою смерти, а враги были бы пойманы.

Впрочем, видно пришел час Его; ибо державные земли находятся под особым Промыслом Божиим, исердце царево в руце Божией (Прит. 21, 1), по Писанию. Да будет воля Господня!

Во вторых, умерим скорбь нашу тем размышлением, что Господь прекратил столь дорогие для нас дни Его не в цвете лет, не в зрелом возрасте, но на склоне к западу дней Его, когда Он уже стал ощущать некоторые недуги приближающейся старости, — а ведь надобно же непременно умереть всем нам; — пресек дни Его после четверти века Его благодетельнаго царствования. В третьих, утешимся тем, что Господь благоволил призвать Его к Себе в светлом и прекрасном венце Мученика, — более блистательном, чем венец Его царский, — и в нетленной багрянице Страстотерпца, несравненно более драгой и прекрасной, чем Его царская багряница, — в багрянице, обагренной Его собственною кровию, смешанною с животворящею кровию Господа, причастия которой Он сподобился пред смертию своею; утешимся — добавлю — тем, что Господь призвал Его в Свое нетленное, непоколебимое во веки безконечное царство Свое, где нет врагов, завистников и злодеев и где царствует во веки любовь святейшая, правда и мир и радость в Духе Святом (Рим. 14, 17). В четвертых, утешимся тем, что Он оставил нам после Себя мудраго, добраго и испытаннаго в горниле житейскаго опыта, Наследника в летах зрелаго мужества, который обещал уже державным словом Своим — идти по следам Своего Родителя — Царя-Мученика, и в котором мы можем созерцать образ почившаго. В пятых, утешимся тем, что всеблагий, всевидящий, бодрый, премудрый и всемогущий Промысл непопустит впредь на нас подобнаго несчастия, ибо Он не попускает искушения сверх сил, но при искушениях оставляет избыток, чтобы мы могли перенести (1 Кор. 10, 13).

Но, при христианском утешении в нечаянной и ужасной смерти ГОСУДАРЯ не забудем, что таковая кончина Его — для нас всех есть громовой, обличительный голос — Отца небеснаго, свидетельствующий о том, что — по нашим нравам — мы стали недостойны такого ГОСУДАРЯ, и потому Господь взял Его от нас к Себе, да почиет от трудов своих и избежит новых ков злобы, и чтоесли с зеленеющим деревом так поступлено, то что будет с сухими деревами (Лук. 23, 31), т. е. с нами грешными, не приносящими плодов покаяния? — Мы должны исправиться, если желаем, чтобы Цари наши долго и благополучно царствовали. У Иудеев в одно время, именно пред пленом Вавилонским, был весьма благочестивый царь Иосия, явивший пламенную ревность к истинной вере и истребивший идолопоклонство в Иудейской земле. Но иудеи в это время были крайне развращены, и потому лишены были благочестиваго царя, убитаго в сражении 39 лет от рождения, — Осмотримся хорошенько, что у нас не хорошо, неугодно и противно Богу. О, много, много в нас недобраго, неугоднаго для Бога! Вот, например, теперь пост, а между тем многие и забыли, что ныне пост. Общественныя увеселения или театры были и в пост, и всякия другия грешныя, нечистыя удовольствия для многострастной плоти, более и более разжигающия ея страсти тоже были и в пост, есть и ныне — разумею известные дома, — и многих, многих людей недопускают нимало позаботиться о спасении души, тогда как посты именно для того и установлены. И что же в самом деле, неужели это так всегда и будет? Да разве недорого для Бога спасение душ человеческих? Разве Он не купил их ценою пречистой Своей Крови? Разве Он опять отдаст их во власть дьявола? Впрочем, люди сами отдаются во власть сатаны чрез грехи и нераскаянность, и, если погибнут, то сами виноваты будут в своей погибели, ибо погубили готовое спасение. — И вот для страшно развившейся язвы греха на нас попускаются страшные удары, разящие небесные громы: то не урожай, и оттого краяняя дороговизна жизненных потребностей, то повальныя болезни, то наводнения и бури, то пожары истребятельные, и в довершение ко всему прочему вот и еще нам удар! Теперь все очнулись, пробудились, встрепенулись! Все плачут; все восклицают: ах, какое злодейство! какое варварство, ехидство! Но это ли только нужно от нас? Нужно нравственное очищение, всенародное глубокое покаяние, перемена нравов языческих на христианския. Омоемся слезами покаяния, очистимся, примиримся с Богом и Он примирится с нами, и, как мякину развеет и уничтожит всех врагов Царя и народа. Се не воздремлет, ниже уснет храняй Израиля (Псал. 120, 4)!

Попечемся друг о друге — богатые о бедных; сильные и знатные о незнатных и простых и немощных; будем утирать слезы у вдов и сирот, стонущих в своей безъисходной бедности и нередко проклинающих участь свою, доходящих до отчаяния, а ведь их не мало, и их вопли доходят до Бога. Бросим роскошь, которая есть враг и бичь милосердия и к которой мы так охотно привыкаем. Поделимся охотно с неимущими, нуждающимися в куске хлеба, в одежде, в пристанище. Простите мне, что я часто напоминаю вам об этом: мой долг — будить во всех чувство милосердия; ибо толькомилостивые помилованы будут. Мы все во Христе члены друг другу, а в теле если страдает один член, с ним страдают все (Матф. 5, 7; 1 Кор. 12, 26). Покойный ГОСУДАРЬ заботился о всех нас, как добрый Пастырь всей Русской земли и за нас положил жизнь Свою. Мы попечемся друг о друге; никто не сторонись от милосердия, если хочешь быть Христовым и по праву называться христианином, — а если будешь немилостив, то и сам не получишь милости от Бога. Какою мерою мерите, такою, сказано,возмерится вам (Лук. 6, 38). Аминь.

 

Слово Иеромонаха Мефодия (Йогеля) (+1940г.) во вторую неделю Великаго Поста

Современный христианский мир почти утратил совесть и чувство греха. В наши дни мало кто расценивает свои личные поступки, действия и намерения с точки зрения праведности или греховности. Все мы как то привыкли считать себя «грешниками» не в смысле смиреннаго сознания недостоинства своего пред Богом, а в том смысле, что мы не «святые», а, следовательно, и не можем, да и не обязаны быть праведными. Ужас греха редко когда обнажается во всем своем отвратительном безобразии пред нашим духовным взором. Этот взор слишком затуманен, слишком «очарован» соблазнами жизни, слишком привык блуждать по суете.

А вместе с тем в просветленном христианском сознании поистине ужасны и отвратительны те «мелкие» (как мы их часто называем) наши грехи, которые стали постоянными спутниками нашей повседневной жизни. Те незначительныя, по нашему мнению, нарушения евангельских заповедей, на самом деле делающия для нас не обязательным и самый евангельский закон.

Ведь наша христианская нравственность раскрывается нам в любви.

Бог есть Любовь... Пребывающий в Боге ради любви и несет на себе иго нравственнаго закона, того закона, который рождается от любви, живет любовью и ведет в царство любви.

Поэтому-то грех против христианскаго нравственнаго закона не есть формальное нарушение высшей воли, а есть грех против любви.

Поэтому-то, по выражению молитвы перед причащением, согрешить, значит — «опечалить» Духа Святаго.

Любящий сын, не исполнив воли отца, не столько боится самаго неисполнения, но того боится, что он согрешил против союза любви, что он внес неискренность, ложь в этот союз, что он «осквернил» чистыя и искренния отношения.

Адам, когда согрешил, прежде всего, скрылся от лица Божия, ибо осквернил он узы любви и стыдно ему было предстать пред очи Божественной Правды.

Отсюда и слепая наивность современных христиан, желающих совместить служение Богу и собственной прихоти: «Господь добрый… Он все простит… все покроет... Не убил, не ограбил, а все остальное — мелкие грехи».

Помни христианин... Бог есть Бог-Ревнитель... Он часто сокрушает тебя, часто бросает тебя между молотом и наковальней, чтобы испытать силу твоей любви. Но Он никогда не откроется тебе, если ты будешь равнодушно служить Ему холодным сердцем и холодной душой. Если ты будешь искать способа служения чтобы тебе было удобней и выгодней.

Берегись греха... Знай, что грех есть, прежде всего, осквернение святыни, изгнание Бога из человеческой души.

«... К Тебе, о Боже мой, возношу душу мою и сердце мое, не попусти погибнуть созданию Твоему, но избавь меня от единственнаго и величайшаго зла — греха ... », молитвенно взывал Киевский иеросхимонах Парфений. И в этом воззвании его поистине открывалась горящая любовью к Богу христианская душа, познавшая ужас греха и скорбь «опечаления» Духа Святаго.

 

 

 

 


ЖЕРТВУЙТЕ НА ХРАМ СВЯТОГО НИКОЛАЯ В МОНРЕАЛЕ
Нажмите картинку
Нажмите картинку
ФОНД ПОДДЕРЖКИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ
Нажмите картинку
Нажмите картинку