Слово Иеромонаха Мефодия (Йогеля) (+1940г.) в неделю Ваий

Грядущий во имя Господне.

    Не бойся, дщерь Сионова! Се, Царь твой грядет, сидя на молодом осле ...

    Иерусалим шумит ... Иерусалим трепещет от радостнаго волнения ... Как будто бы близка заря его возстания, его возрождения в лучах былой славы былых дней.

    Под тяжким гнетом языческаго владычества Рима изнемогала и томилась правоверная еврейская душа. Доколе, Господи! Вот чем жило, на что надеялось, во что веровало горячо и незыблемо непокорное и мятежное семя обретшаго путь к небесной и земной славе чрез послушание Авраама-праотца.

    Но, как всегда и везде в нашей смертной жизни, внешнее берет верх над внутренним, земное над небесным, тленное над нетленным.

    Желание земной свободы заглушало в еврейской душе ужас духовнаго плена, стремление освободиться от тяжелых его уз. К земному царю была обращена восторженная «Осанна» (осанна — спасение).

    А Он, смиренный и кроткий, истинный Царь Божияго народа, входил в св. град для того, чтобы взыскать и спасти погибающаго, для того, чтобы отдать душу свою в избавление за многих.

    И потому тогда, когда в терновом венце и багряной ризе предстал Он пред недавно превозносившим Его народом, в злобном разочаровании закричала еврейская чернь, руководимая старейшинами первосвященниками: — распни, распни Его! Не имамы Царя токмо Кесаря (императора Рима) !

    Такова философия жизни ...

    Где слава и блеск — там и признание и готовность следовать и служить.

    Где унижение и страдание — там презрение, измена, горькое предательство и полное забвение.

    Пост подходит к концу ... В пятницу на этой неделе закончится уже св. Четыредесятница ... Приближаются страстные дни ... Еще недолго, и по милости Божией, увидим мы Господа, беседующим в последний раз с учениками, представшим на суд, висящим на кресте, почивающим во гробе. Но где же будем сами мы тогда?

    В толпе ли с пальмовыми ветвями и торжественной «Осанной», или там, около креста, с ожесточением и злобным «распни»? Помни, брат-христианин, что в двух этих толпах многие были одни и те же ...

    Страстная седмица заключает Великий Пост.

    Усилим же в нее наши покаянныя воздыхания, чтобы не на словах только, но и на деле оказаться верными Христу и достойно встретить Святое Его и Светлое Воскресение.

    Осанна в вышних! Благословен Грядущий во имя Господне

    23 марта 1936 года.

Слово священномученика Арсения (Стадницкаго) (+1936г.) митрополита Новгородскаго и Старорусскаго в неделю Ваий.

                                Об изменчивости человеческих чувств. 

          Перенесемся с вами, братие и сестры, мыслию почти за две тысячи лет назад и представим себе славный и дорогой для христиан град Иерусалим в те отдаленныя от нас времена. Перенесемся к последним дням земной жизни Спасителя и посмотрим, что делалось тогда.

          В славной Иудейской столице, граде мира, Иерусалиме происходит нечто необычайное: улицы полны народа; все куда-то спешат; взоры каждаго обращены к Елеонской горе, мимо которой проходит путь из близлежащаго селения Вифании. Вот приближаются несметныя толпы народа, сопровождающия седящаго на осляти человека. Вы обращаете взоры ваши на него и узнаете дорогой лик. Он знаком вам по иконам. Сколько раз вы обращали свои взоры на этот светлый лик и получали отраду, утешение! Вы узнаете Спасителя. По мере приближения Его к Иерусалиму, толпы людей увеличиваются, а вместе с тем растет и восторг сопровождающих Его. Народ оказывает высокия почести Грядущему на осляти: снимает с себя одежду и постилает под ноги осла, срывает пальмовыя ветви и покрывает ими дорогу, от восторга потрясает руками. А над всем этим слышатся громкие крики, сливающиеся в один гул подобно грому, подобно бушующим волнам, — то дети еврейския взывают: «Осанна Сыну Давидову».

          Что-же вызвало такие поразительные восторги народа? Праздника в этот день не было, до Пасхи еще оставалось несколько дней. Спаситель и раньше приходил в Иерусалим и не только никаких восторгов не встречал, никаких почестей не удостоивался, а, напротив, возбуждал у многих злобу и ненависть. Откуда же такая резкая перемена теперь: общий подъем народнаго духа и поистине царская встреча?

          Чтобы понять происшедшее, — нужно принять во внимание только что совершенное Спасителем воскрешение Лазаря. Чудо это было настолько поразительно, что народ не мог не уверовать во Христа, как обетованнаго Мессию. Весть о чудесном событии с Вифанским Лазарем быстро распространилась по Иудейским городам и весям. И вот народ узнает, что Сам Чудотворец идет в Иерусалим. Вполне естественно, что он приветствует Христа не как человека, а как Бога. Сомневаться в искренности происходившей встречи нельзя было. Иностранцы, присутствовавшие тогда в еврейской столице в виду приближения Пасхи, могли сказать: вот истинная любовь Израиля к своему царю.

          Но в то время, как народ торжествовал пред лицем своего Мессии, Спаситель, по свидетельству Евангелиста, плакал... Почему же? Он видел будущее приветствовавшаго его народа и города, и плакал... Его состояние не могло быть понятно толпе, которая видела только события, но не в состоянии была проникнуть в их сущность. Христос же, как Богочеловек, за раскрывавшимися блестящими внешними картинами видел другия картины. Он знал, что всего чрез несколько дней эта самая толпа, кричащая сейчас «осанна», будет вопиять «распни Его». Чувства у каждаго изменчивы, а у толпы в особенности. Толпа — что море. Ея настроение похоже на поверхность морскую. Ея чувства так же скоро преходящи и капризны, как и вода. Подует маленький ветерок, и море заволнуется. Так и народ: сегодня он приходит в восторг, а завтра неистовствует, негодует. Спаситель видел, что чувства народа и в данную минуту не глубоки, и плакал, — плакал не о Себе, потому что явился на землю для нас, для нашего спасения, — Он плакал об Иерусалиме, о народе, который не уразумел великих дней и возстал против столь долго ожидаемаго им Мессии.

          Да, братие, если сопоставить торжественный вход Христа в Иерусалим с последовавшими вскоре событиями, — нас не может не удивить поразительная изменчивость чувства. Поневоле приходишь к заключению, что нельзя доверяться чувствам, сердцу. Человеческий восторг и ненависть — это дуновение ветра: как ветер переменчив, так и чувства; сегодня любовь, завтра — ненависть. В момент страданий Спасителя человеческое сердце с поразительностию открыло непостоянство своих привязанностей. Куда у подножия креста девалась народная любовь? Достаточно было появиться нескольким лжесвидетелям, довольно было произнести несколько обвинительных слов, и приговор народа был готов: Христос — не Мессия, Сын Божий и Царь Израилев, а — преступник, нарушитель законов Божиих и человеческих; Спаситель, Который говорил об исполнении закона, является пред судом нарушителем закона, достойным смерти. Уже не кричат Ему «осанна», да здравствует, а слышится грозное «распни Его».

          Впрочем, чувства человеческой привязанности были изменчивы не только две тысячи лет назад и не только по отношению к одному Спасителю. Я мог бы показать подобные примеры и из истории родной нашей Руси; но, за недостатком времени, я умолчу об этом. Хочу лишь обратить ваши взоры на предстоящие дни Страстной седмицы, и вы тогда, быть может, увидите, что и мы можем сегодня кричать «осанна», а завтра «распни Его».

          Вот наступают великие дни страданий Спасителя. Святая Церковь воплотила каждый момент жизни Иисуса Христа в особых службах, молениях и обрядах. Но особенно подробно и живо вспоминаются события из земной жизни Христа в Страстную седмицу. Все, что Он говорил и делал, и вся последовательность Голгофских событий в ярких красках возстает в эти дни перед нашими глазами. Вся Страстная неделя так чудна по своему богослужению и обстановке, что лучшаго церковнаго времени и отыскать нельзя. Совершающияся священнодействия велики и знаменательны, песнопения трогательны и выражают сущность воспоминаемых событий. В великие Четверг и Пятницу, например, перед нами так живо раскрывается вся чудесность нашего спасения и неизмеримая великость и ценность Крестной Жертвы. Мы видим: как современники глумятся над Великим Праведником, как Иуда целует и предает своего Учителя, как Его распинают и как Он предает Богу дух Свой. Мы это так живо представляем себе, как будто сами являемся очевидцами Евангельских событий, слышим Его молитву за Своих врагов: «Господи, прости им: не ведят бо что творят»; видим гвозди, вбиваемые в Его руки и ноги, зрим пролитую пречистую кровь. Мы чрез символы богослужения присутствуем около Христа до последняго Его вздоха, погребаем вместе с Никодимом и Иосифом Его пречистое тело...

          Наступает Великая Суббота. Не испытывали ли вы, что в этот великий день как будто вы потеряли нечто незаменимое, часть дорогого существа? Спаситель во гробе... Вы ждете и надеетесь, что смерть не может победить Безсмертнаго и что временное ея торжество должно разрешиться победой жизни. И действительно, Христос воскресает и побеждает смерть и ад. Теперь все преображается. Где та печаль, которая сковывала лица всех? Она претворяется в радость с воспоминанием о великом священном дне. Вот когда христианин чувствует всю силу и божественность своей религии! Вот когда в нашем сердце напечатлеваются светлыя чувства, которыя остаются на всю жизнь! Спросите кого-нибудь: какия у него от детства сохранились самыя лучшия воспоминания? Он вам укажет на Страстную и Пасхальную седмицы. О, если бы подобныя священныя воспоминания сохранились во всей чистоте и во всю нашу жизнь! Если бы этот чистый пламень разгорался все больше и больше! Если бы наш дух, поднятый священными воспоминаниями на небесную высоту, постоянно находился на ней! Но, к сожалению, огонь религиозной жизни скоро потухает, когда нас объемлет житейская суета. И часто сердце наше, которое, казалось, было полно неизмеримой любви ко Христу, объемлется пустотою. Наш ум, познавший Христа в таинстве Крещения, в житейской суете легко забывает, что он облекся во Христа, и естественную преданность Ему вторично заменяет криком: «распни Его».

          Евреи кричали при встрече «осанна», а чрез несколько дней «распни Его». Они в знак своего восторга пред Мессией срывали пальмовыя ветви, снимали с себя одежды и постилали ими дорогу, а чрез короткое время били Его тростию, срывали с Него одежды, издевались над Ним. Мы также в знак нашего приветствия «грядущему на вольную страсть» Спасителю получаем ветви, хотя и не пальмовыя. Но есть ли наше торжество — искреннее влечение сердца и начало нашего душевнаго обновления? Вчера я был свидетелем, как вы восторгались Спасителем, стараясь получить маленькую веточку; пот лился с ваших лиц; получался иногда от скопления людей даже некоторый безпорядок, но он в такия минуты простителен; и я умилялся, видя желание каждаго иметь в своих руках освященную веточку вербы. А вот сегодня я не вижу уже столь много народа, — храм начинает пустеть, и, быть может, в ближайшие дни я не увижу здесь уже никого. Те, которые еще вчера кричали «осанна», не придут в эти великие дни в храм и через то выразят сочувствие распинателям Христа, крича вместе с ними: «распни Его». А между тем, в эту неделю совершается чудная служба, при чем в некоторые дни она бывает ночью и мало кто посещает ее. В самые святые часы церкви пусты и народа нет, — он или спит, или занимается житейскими делами. Вот, например, в Великую Субботу мы начинаем службы при малом числе молящихся. А между тем это единственная в году служба по своему символическому значению, когда, так сказать, жизнь борется со смертию, свет со тьмою; когда половина службы посвящена воспоминаниям о смерти Спасителя, а половина Его славному воскресению, — и в это время мало бывает народа. Только проезжая к себе после богослужения, вижу на улицах множество людей, а кругом открытыя лавки и бойкую торговлю. Тяжело бывает смотреть эту житейскую картину. Неужели трудно почтить страждущаго и умершаго Спасителя один раз в год? Неужели трудно оставить всю обычную суету, никому и не нужную, и принести песнь исходную Христу?

          Итак, когда Спаситель плакал в воспоминаемый сегодня день об Иерусалиме, не плакал ли Он и о нас? Да, и о нас плакал, о наших изменчивых сердцах. Потому я желаю, чтобы священные восторги пред воспоминаемыми евангельскими событиями не остывали в ваших сердцах и чтобы вы не были подобны Иудеям, которые сегодня кричали «осанна», а чрез несколько дней «распни Его». Желаю и молюсь, чтобы мы, как во все дни эти, так и во всю свою жизнь воспевали: «осанна Сыну Давидову. Благословен грядый во имя Господне».

Слово Священномученика Кирилла (Смирнова), Митрополита Казанскаго и Свияжзкаго (+1937г.) в Вербное Воскресенье

    Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядый во имя Господне! Осанна в вышних! (Мф. 21, 9)

          Этот клич народного приветствия раздавался у врат града Иерусалима и по стогнам иерусалимским в то самое время, когда книжники и фарисеи решили участь ненавистного им Учителя Галилейского, а нашего Господа Иисуса Христа. Они отдали уже приказ, чтобы всякий, кто узнает, где Христос находится, объявил им — и они схватят Его, чтобы предать смерти. Несмотря, однако, на это, Христос Господь идет в Иерусалим, как в Свой стольный город. Народ встречает Его пением «осанна»! — и никто не смеет прикоснуться к Нему.

          Не свидетельствует ли это с очевидностью, что дело спасения нашего, страданиями Господа совершенное, осуществлено Спасителем не в зависимости от каких бы то ни было решений книжников и фарисеев, а как совершенно свободное изъявление Его благой воли, избравшей и час и день, какой Он Сам находил для сего благовременным и необходимым?

          С другой стороны, этот восторг народный, таким пышным и светлым облаком окруживший Христа и заслонивший собою всю ненависть и злобу книжников и фарисеев, не свидетельствовал ли с ясностью, что несмотря на бездну падения, в которую погрузился человек, все-таки в глубине души его осталось довольно еще благородства и благоподобия, чтобы при виде истинного величия со всею восторженною искренностью воззвать: «Осанна!» Посему настоящий праздник есть и навсегда останется праздником торжества лучших сил и благороднейших движений души человеческой и всегда будет для нас источником светлой радости. Недаром мы и встречаем его с возжженными свечами.

          И Господь, благоволивший вызвать пред самими Своими страданиями весь этот восторг оказанной Ему народом встречи, тем как бы без слов вещал в отдаленнейшие глубины времен, что ведает Он достоинства души человеческой и с любовию готов вручить ей все блага искупления, которые идет приобрести путем Креста и погребения. Принимая эти приветствия, Господь как бы говорил: «Пусть люд, ликующий около Меня, сам видит теперь, что есть в нем силы сбросить с себя всякую грязь житейскую, всякую злобу и ненависть, и в подъеме лучших своих душевных движений доходит до вожделенной высоты, до полного перерождения». Чрез несколько дней это торжественно подтвердил благоразумный разбойник, первым вступивший в райские обители вместе со Спасителем Христом.

          Но ободряясь и утешаясь отрадными упованиями, даваемыми нам настоящим праздником, не забудем все-таки, братие, что при входе в Иерусалим Господь наш явил миру и чувства скорби Своей. Он плакал об Иерусалиме, плакал о том равнодушии к спасению, о том упрямстве, с каким многие из современных Ему иудеев закрывали глаза на все явленные перед ними знамения посещения Божественного.

          И этот плач Христов пусть служит нам предостережением не складывать рук и не успокаиваться только на вере в нашу способность к исправлению, к перерождению, но настойчиво работать над собою, над преодолением и вне себя, и в себе самих всякого зла, чтобы восходя, при помощи благодати Христовой, от силы в силу, достигнуть, наконец, горнего Иерусалима и вместе со всеми святыми в восторге нескончаемого блаженства воскликнуть там: «Осанна Сыну Давидову! Осанна в вышних!»