Слово Архиепископа Димитрия (Муретова), Херсонскаго и Одесскаго (+1883г.) в день свв. апостолов Петра и Павла

Поминайте наставники ваша, иже глаголаша вам Слово Божие (Евр. 13, 7). Приятно, конечно, и воспоминать таких наставников, каковы были св. апостолы Петр и Павел, коих богодухновенная проповедь обращала тысячи, заставляла умолкать уста мудрых и сильных мира, коих живое и действенное слово гремело до концев вселенной и потрясало самыя закоренелыя сердца, коих святая и чудодейственная жизнь светилась во тьме мира, подобно лучезарному светилу, озаряющему нас светом полудня. Но при этом светлом воспоминании, может быть, возникает в душе вашей, брат., и некое грустное чувство. Как счастливы, подумаете, были те люди, которые сами слышали богодухновенную проповедь св. апостолов, видели собственными очами и их великие подвиги и их славныя чудотворения! И не несчастны ли мы, на долю коих осталось одно воспоминание, а не видение или слышание великих, богоизбранных проповедников Евангелия Христова, самовидцев и свидетелей ипостаснаго Слова Божия, приявших непосредственно от Самого Господа и слово жизни и спасения, и силу чудотворений, и власть отпущати грехи человеком? Правда, воспоминать наставников давно умерших не то, что пользоваться живущими: и слова и дела живаго человека так же живы, как и он сам, действуют непосредственно на наши чувства, а потому и впечатление их живее, полнее и совершеннее. Но, с другой стороны, и воспоминание имеет свои преимущества пред видением и слышанием, именно в том, что оно действует не на чувства внешния, способныя поражаться, но вместе и обманываться и заблуждаться, а на чувство внутреннее, на сердце, разум и совесть, и потому и поучение чрез воспоминание менее поразительно, но более глубоко и сильно. В этом отношении благоговейное воспоминание наставников умерших даже лучше и полезнее, нежели слышание или видение живых. В самом деле, когда мы читаем в Писании о чудных действиях святой ревности мужей богоизбранных; когда видим Илию, приводящаго в трепетное молчание студных пророков вааловых и весь народ израильский; когда смотрим на Моисея и Даниила, коих грозное слово потрясает страхом чертоги царей, где слышались дотоле одни боязливыя слова ласкательства; когда взираем на Предтечу Христова, смело обличающаго Ирода, — на Петра, укоряющаго целый Синедрион в христоубийстве, — на Павла, неустрашимаго и в узах и устрашающаго правителей народных: то сердце наше исполняется благоговением, душа соревнует сим ревнителям славы Божией, мы приходим в восторг и умиление, мы желали бы видеть этих чудных мужей, слышать их молниеносное слово. Но если вникнуть глубже в эти чувствования, то откроется, что пламенная ревность посланников Божиих приятна для нас только издали, во глубине времен, когда она не касается нас самих, не трогает наших слабостей и пороков, наших привязанностей и страстей. Что-ж, если бы эти великие ревнители славы Божией и чистоты нравов явились между нами; если бы мы сами, с своими слабостями и пороками, были предметом их грознаго обличения; если бы их прозорливое око проникло во глубину сердца нашего, и их молниеносное слово обнаружило наши тайныя мысли и чувства, желания и стремления; если бы Илия или Предтеча стали посреди нас и сказали: что храмлете на обою плесну? Како убежите от грядущаго гнева?Сотворите убо плоды достойны покаяния (Лук. 3, 7-8). Если бы Петр, видя неверность сердца нашего пред Богом, сказал нам: почто сатана исполни сердце ваше солгати Духу Святому (Деян. 5, 3)? Если бы Павел пришел к нам с своею палицею, чтобы предать сатане беззаконнующих, и сказал нам со властию апостольскою: измите злое от вас самих, очистите себе от всякия скверны, плоти и духа; или не весте, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас? Аще кто Божий храм растлит, растлит его Бог (2 Кор. 7, 1; 1 Кор. 3, 16-17)? Не убежали-ль бы мы сами от их всепроницающаго взора, как убегали от них многие современники? Не возненавидели-ль бы их и мы, как ненавидели их обличаемые ими? Не стали-ль бы злословить и преследовать их, и не подверглись ли бы за то страшной участи, на которую осуждены избившие пророков? Вспомните, братие мои, что и иудеи, распявшие Господа и гнавшие посланных Им апостолов, говорили: «если бы мы были во дни отцев наших, не были бы сообщниками им в пролитии крови пророков»; что и люди, преследовавшие и избивавшие посланников Божиих, мнились службу приносити Богу. Итак, не есть ли это — дело любви, милосердия и снисхождения Божия к нашей немощи, что нам дано видеть и слышать сих грозных провозвестников правды и суда Божия не вблизи, а в отдалении веков; что их живое и действенное слово не падает на главу нашу, как близкая молния, и не поражает нас громом, а тихо проникает в сердце наше, как животворный луч отдаленнаго светила; что мы можем прилагать грозное слово их к язвам своей совести не как раскаленное железо всенароднаго обличения, а как умягчающий пластырь тайннаго вразумления? С другой стороны, живя в теле, самые великие праведники являлись и были подобострастными нам человеками. Вся слава дщери Царевой, души богоподобной, внутрь, а со вне они являются якоже и прочии человецы, как говорит препод. Макарий. Высота совершенства их покрыта покровом глубокаго смирения и их св. подвиги сокрыты от очей мира в тайне всеведения Божественнаго, а со вне их действия могут быть неодинаково судимы, пересуждаемы и осуждаемы по произволу человеческому. Нужен дар разсуждения духовом, чтоб отличать истинно духовных учителей от лживых пророков. Нужна крепкая вера, чтоб, не соблазняясь уничиженным видом и смиренною долею, в коих являлись современникам истинные посланники Божии, постигнуть их духовную высоту и славу. И не здесь ли причина, почему между современниками великих наставников веры и благочестия христианскаго весьма немногие, не соблазняясь ничем видимым, могли постигнуть их духовное величие, прилепиться к ним сердцем своим и успешно воспользоваться их обличениями и наставлениями? Не говорили-ль и о Самом Спасителе: не сей ли есть сын Иосифов, и Мати Его Мариам и братия Его в нас суть? И, говоря таким образом, отвращали слух свой от Его спасительнаго слова, не веровали даже чудесам Его. Не говорили-ль и о св. Павле: что сей суесловивый хощет глаголати, когда он проповедывал глаголы живота вечнаго? Не изгоняли-ль из градов, не заключали-ль в темницы, не предавали-ль смерти св. пророков и апостолов? Не лишали-ль святительских кафедр и не изгоняли-ль в ссылку великих Афанасиев, Григориев и Златоустов, которые были светилами своего века, украшением Церкви Божией? Не издевались-ли над великими подвижниками, как над малоумными и странными? То же самое в большей или меньшей мере бывает со всеми святыми, которые в очах мира всегда кажутся буиими, которых житие не подобно другим. Итак, не блаженнее ли мы, не видевшие апостолов Христовых телесными очами, но видящие их верою, взирающие на скончание жительства их, ознаменованное присутствием в них благодати Божией, когда Сам нелицеприятный Судия мира оправдал их жизнь и учение чудодейственным прославлением, когда смерть отъяла и очистила все земное и явила небесную чистоту их жизни и учения? Не блаженнее ли мы, видящие их не в уничижении и безчестии, а в славе вечной, не в гонении, темницах и узах, а в обителях блаженства и в славе царства Христова? Сия-то небесная слава прославленных Богом святых мужей, глаголавших нам Слово Божие, и служит для нас, брат., несомненным залогом того, что исповеданное и проповеданное ими учение веры и благочестия истинно и спасительно, что пройденный ими путь жизни ведет несомненно ко пристанищу живота вечнаго, что верование их слову и последование их учению и жизни может привести и нас туда, где они царствуют ныне со Христом Господом в Его славе. Но как, скажете, поучаться у наставников, которых не видим? Как слышать уроки человека, жившаго за многия столетия и тысячелетия? Чем заменить близость живаго наставления? Близость в духе измеряется, брат., не разстоянием места и времени, но мыслию, желанием и любовию, созерцанием, молитвою и верою. Что сближает живущих друг с другом? Не видение и слышание, а единомыслие, сочувствие и любовь. Чем приемлем и усвояем себе слова живаго наставника? Не слухом внешним, а слухом внутренним, вниманием, доверием или верою. Без веры все слышанное нами есть для нас пустой звук. Неверию и в словах Самого Христа Спасителя слышалась хула: что сей глаголет хулы? говорили фарисеи, между тем как вера истинная обретала в них глаголы живота вечнаго. Неверию и из уст св. Павла слышалось суесловие:что сей суесловивый хощет глаголати? говорили о нем Афиняне, между тем как вера истинная принимала слово Его,яко воистину Слово Божие. Но вера, брат., не знает разстояния, мест и времен: она сближает нас и с давно жившим, но благоговейно воспоминаемым наставником точно так же, как и с присутствующим. И это тем более удобно для нас, что ничто важное, полезное и необходимое из учения и жизни первых учителей христианства не утрачено; все сохранено для нас в богатой сокровищнице Слова Божия и предания церковнаго. Их богодухновенные глаголы всегда оглашают слух наш в храмах Божиих; их духовные опыты жизни сохранились в руководство нам в церковных сказаниях; их живая и плодоносная вера олицетворяется пред нами в живых образах их богоугоднаго жития. Итак, поминайте сих богодухновенных наставников наших воспоминанием веры, приемля с чистым сердцем духоносное слово их, не аки слово человеческое, но якоже есть воистину Слово Божие. Поминайте воспоминанием любви и возбуждайте в сердце своем сочувствие к их святой жизни, к их святым помыслам, чувствам и стремлениям, к их великим подвигам веры и любви. Поминайте воспоминанием благодарности и молитвы, воздавая им честь, хвалу и благодарение за их великие труды и подвиги в благовествовании миру Евангелия Христова, в просвещении нас светом веры и благочестия, прося их заступления и ходатайства о нас пред Господом. Поминайте паче всего подражанием их богоугодному житию по вере: ихже взирающе на скончание жительства, подражайте вере их (Евр. 13, 7). Иначе, что пользы восхвалять святых мужей, но не слушать их богодухновеннаго слова, или, слушая, не исполнять их наставления, не последовать их учению, житию, привету, вере, долготерпению, любви, терпению? Что пользы не отвращать слуха своего от глаголаннаго ими Слова Божия, но и не обращаться всем сердцем к глаголавшему в них Духу Божию. Прославляемые нами св. апостолы станут некогда с нами на суд, и обличат нас. Вы, скажут они нам: вы справедливо почитали нас истинными слугами Божиими, истинными другами Христовыми, ибо этой чести действительно сподобил нас Господь; почему-ж вы не хотели, подобно нам, служить единому Господу преподобием и правдою вся дни живота своего, блаугождать Ему всесердечным послушанием святейшей воле Его, исполнением святых и животворных заповедей и повелений Его? Вы почитали память нашу празднествами; для чего же оскорбляли, вместе с тем, священные дни нашей памяти неблагоприличными забавами, греховными удовольствиями, непристойным невоздержанием, богопротивными делами? Почему не освящали их чувствами особеннаго благоговения и страха Божия, чистотою и воздержанием, делами святыми и богоугодными? Вы прославляли наши добродетели и подвиги, восхваляли нашу ревность о славе Божией, нашу кротость и смирение, наше незлобие и терпение, наше милосердие и сострадание к собратиям своим, наше самоотвержение и любовь; почему же не подражали нам в своей жизни, не старались усвоить себе эти богоподобныя и боголюбезныя добродетели, чтобы сделаться, подобно нам, сынами Вышняго, царским священием, языком святым, людьми обновления, человеками воистину Божиими? Вы слышали или читали проповеданное нами Слово Божие; почему же не принимали его, как истинное Слово Божие, с живым и искренним усердием, любовию и благоговением, не покорялись ему, как истинному Слову Божию, с самоотвержением и готовностию на всякое дело благое? Почему не возлюбили Слово Божие так, чтобы оно было пищею души вашей, отрадою и услаждением сердца, светильником ногам и светом стезям вашим; чтобы оно сияло в сердце вашем светом живой веры, пламенем горячей любви к Богу и ближним, отрадным сиянием живой надежды на Бога и упования жизни вечной; чтобы оно служило живым и животворным источником всех ваших помыслов и желаний, всех чувствований и поступков; чтобы им управлялась и освящалась вся ваша жизнь и деятельность и внутренняя, и внешняя, и домашняя, и общественная? Так скажут нам апостолы Христовы, и сделают нас безответными на суде Божием. Тогда мы на себе самих дознаем, что не слышателие закона, а творцы закона, сии, и только сии, оправдятся пред Богом. Аминь.

Слово Святителя Платона, Митрополита Московского и Коломенского (+1812г.) в день святых апостолов Петра и Павла

Истинно оноеразсуждение мудрых, чточесть за бегущими от ней бегает, а отубегающих за нею убегает. Прославляемые ныне всею христианскою Церковью,апостолы не воображали о чести; но честь чрез столько веков провождает памятьих. Сии, кои почитались отребием мира, — сии, бывшие всем попрание и позорпоругания пред лицем мира, ангелов и человеков, — сии, терзавшие ризы свои,когда Ликаонские жители поставили было им, яко богам, жертвенники, — сии,говорю, напоследок столь прославились, что вселенная со сладостию вспоминаетимена их; и сам, носящий венец, почитает пепел их и от них ожидаетмолитвеннаго к Богу ходатайства. Не может быть больший удар для тщеславиячеловеческаго, которое с жадностию бегает за сим завидным предметом, но непостигает; а смиренный исполнитель звания Божия сретает честь и славу, собоюидущую к нему радостною ногою. Прославим убо тех, их же Бог благоволил прославити; и, чем меньше они искали того, тем радостнее почтим таковых. Имена их столько должны быть любезны и память приятна, сколько любезна для нас вера и спасение наше. Но как мир взирает на сие с удивлением: ибо, где не видит пользы или славы своей, там он ослабевает в подвиге, — то посему и настоит нужда решить сие великое недоумение изъяснением, чем были воодушевлены апостолы к таковым трудам; а потому каким образом и мы можем подражать им в том. Конец дела есть последний в получении, но первый в намерении. И поступок, ежели он благоразумный, не может быть без того, чтобы человек не предложил себе известнаго конца; и, чем важнее предпринимает кто дело, тем более обязан размышлять о конце его. Апостольскоезвание, если бы о нем и не разсуждать, что оно состояло в отведении народовот заблуждения, многими веками и последними примерами утвержденнаго, особливов столь важном и нежном пункте, каковой есть вера, — хотя бы о званииапостольском посему и не разсуждать, по крайней мере, их должно былозаставить подумать о конце сие, что оно предвозвещало безчисленные труды,опасности и лишение самой жизни. А жизнь, в каком бы состоянии ни был,человек уважает паче всего в свете. Человечески говоря, нельзя сказать, чтобы в них не доставало благоразумия, или чтобы они были управляемы только слепою и жаркою ревностью. Одни послания Павловы и Петровы, ежели вникнуть в них безпристрастно, хотя бы кто и не был последователь их учения, должен признать, что они писаны рукою благоразумнаго, честнаго и умеющаго кротостию усмирять поступки свои. Какой же конец имели Апостолы в деле служения своего? Здесь тотчас должно отвести, что они не были привлекаемы к тому ни собственною корыстию, ни славою человеческою. Они не взирали на корысть свою. Вот их собственныя слова: Сребра или злата или риз ни единого возжелах (Деян 20, 33). Кто насаждает виноград, и от плода его не яст? Или кто пасет стадо, и от млека стада не яст? Но не сотворихом по власти сей: но вся терпим; для чего? да не прекращение кое дамы благовествованию Христову (1 Кор 9, 7, 12). Даже когда Апостол собирал милостыню на бедных вдовиц и нищих, он не хотел, чтоб сей сбор был поручен ему; но просил, чтобы он был поверен другому, по их избранию. Блюдемся, говорит он, да не кто нас опорочит во обилии сем служимем нами: промышляюще добрая не токмо пред Богом, но и пред человеки (2 Кор 8, 20, 21). Труды апостольские были соединены с рукоделием; и руки, златою тростию пишущие златые законы, не стыдились для пропитания своего обращать на занятия, почитаемыя низкими. Да и самая жизнь их доказывала, что они были ничтоже имуще. Где только видели беды, страдания и смерти, там о прибытках было не вместительно. Не ищем, взывали они,ваших, но вас (2 Кор 12, 14). Не искали же и славы человеческой. Вот — признание их совести: Бог свидетель: не ищем от человек славы, ни от вас, ни от иных (1 Фес; Сол 2, 5, 6). Да апостол Павел с презрением взирал на таковую славу. Мне, пишет он, не велико есть, да от вас истяжуся, или от человеческаго дне (1 Кор 4, 3), т.е., я не могу уважить о себе мнений человеческих, как часто погрешительных, или суда человеческаго. Судяй же мя Господь есть, иже во свете приведет тайная тьмы, и объявит советы сердечныя (1 Кор 4, 5). Но приступим уже к тому концу, который они предложили себе в деле апостольства. Во-первых, апостолы одушевляли себя тем, чтобы исполнить волю Пославшаго их. Шли на все радостно, и красныя ноги свои очищали во благовествовании мира, не разбирая никаких, могущих сретиться, трудностей, только чтобы не опорочить звание свое и Призвавшаго их, так же как верный воин, повинуясь повелению военачальника своего, стремится на все, вручая себя и жизнь свою пекущемуся о всем Промыслу. Побуждением к тому было впечатление в сердце их, что великий Посланник Божий пришел на землю открыть истину богопочитания и волю верховнаго Законодателя, а на них судьба Божия благоволила пасть жребию быть орудием такового служения. И потому апостолы почитали, что они достигнут своего коица тогда, когда верно послужат званию Божию, яко послушные рабы, и когда удостоятся сказать при последнем издыхании: подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох (2 Тим 4, 7). Не меньшим побуждением к тому была и привязанность сердца, горячо любящаго Пославшаго их. Как Он вручал им правление паствы на основании любви: любиши ли Мя? — паси овцы Моя (Ин 21, 17), то почему они хотели соблюсти сие условие во всей его непорочности: кто ны разлучит от любве Божия (Рим 8, 35)? Сему концу соответствовать они ревновали исполнением звания своего; всемерно тщались доказать, что они любят Любящаго их и свидетельствуют свою благодарность взаимною любовью. При таком расположении могла ли внедриться в мысль их или собственная корысть, или искание славы человеческой? — никак... Сие опорочила бы их любовь, и она уже переменилась бы в лицемерие. Нет, все сии выгоды для них казались низкими: вся, говорили они, препобеждаем для Возлюбившаго ны (Рим 8, 37). Второй конец, который, впрочем, союзен с первым, — предлагали себе, чтобы услужить другим и показать, что они полезны для рода человеческаго. Чрез возсиявший на них с небесе свет истины они видели, что невежество покрывает землю, и заблуждение изгнало из мира истину. Звание их, просвещение, совесть, благонамерение и ревность их не могли оставить их спокойными, чтобы мечем слова Божия не вооружаться против сих духов злобы поднебесных и, избавив мир от таковаго порабощения, даровать каждому свободность совести. Горе мне, аще не благовествую! (1 Кор 9, 16). Сия ревность их простиралась столь далеко, что укрепили себя охотно сносить все опасности и самую смерть, только чтобы сия жертва была спасительна для других. О души, светлейшие зерцала честности! Не может быть большее доказательство любви к ближнему, как положить душу свою за братию свою. Каковую цену положим мы таковой ревности и любви? Пусть бы мы разсуждали о них не как об апостолах, но яко просто о человеках. Какой же есть из важнейших конец каждаго человека? Не тот ли, чтобы быть полезным для других? чтобы быть для общества благодетельным орудием Промысла Божия? Сей конец предлагали себе апостолы, и никакими сторонними видами не опорочали его, — почему благополучно и достигли онаго. За сим честь и слава сами собою следовали, хотя о том они не воображали; но тем справедливее наслаждаться оною право имели. Если же что апостолы в деле своем для себя и искали, то, дабы не допустить совесть свою до попрекания, что они или талант сокрыли, или поленились, или позавидовали, или только прибытков своих искали. О, многое их было в сем тщание! Лучше мне умеретъ, — вот Павлов благородный глас, — нежели похвалу мою кто да испразднит! (1 Кор 9, 15). Пусть бы зависть и злоба вооружались, пусть бы напали все бедствия, как бы с цепи спущенныя, пусть бы тело было предано на терзание; но совесть незазорная, душа непорочная, дух, неповинностью увеселяющий себя, был подкреплением их твердости и великодушия. При раздроблении их членов, они вопияли: Владыко, Господи! благодарим Тебя в час сей, что мы страждем от болезни телесныя, а не от совести. Ах! какое зрелище — видеть в человеке действие выше силы человеческой! Но понеже, со всем тем, они были люди, так, по человечеству разсуждая, скажет кто, нельзя, чтобы они не ожидали какого-либо воздаяния за труды свои. Для решения сего надобно решить другой вопрос. Что? служили ли они Богу из награды или из любви? Наемник служит из награды, сын — из любви. Наемник, награды не видя, бросает все; сын по единой любви к рожденному никогда служить не престает: наемник, яко наемник, видит волка грядуща и оставляет овцы и бегает (Ин 10, 12). Апостолы не были наемники: были сыны Божии по благодати и любви. Довольно было для них сим побуждением одушевлять действия свои. Впрочем, на любовь Отца Небеснаго полагались с полным уверением, что она труды их забвению не предаст, что свойство ея — награждать еще более, нежели заслужил кто. По всех подвигах своих они признавали, яко остается венец правды, его же воздаст им Господь в день он, праведный Судия (2 Тим 4, 8). Се, видим, последователи учения апостольскаго, какой конец предлагали они себе, вступив в звание апостольское. Хотя звание наше и различно от звания их; однако есть звание. И для того по единому общему всех званий существу должно всем предлагать себе и единый общий конец. Зван и ты от Бога, когда определен в должность от власти законной, порядком законным, — зван, говорю, от Бога, а не пронырством, не происками, не мздоимством звание получил: ибо таким образом получить есть то же, как бы его и не получать, или по крайней мере, лучше было бы его не получать. Зван ты от Бога: честь звания твоего и честь призвавшаго тебя требует, чтобы ты не опорочил ни себя, ни его. Не может для тебя быть славнее, как если будет проповедано, что честь в тебе сияет так, как камень дорогой в золотой оправе. Не может быть увеселительнее и для призвавшаго тебя, как если он видит, что не ошибся в избрании твоем, что просвещенную его прозорливость ты оправдаешь делами своими. Но, притом, ты как член общества связан с другими, да еще по должности своей и особливо обязан, чтобы другим оказывать свои услуги. Ты естественно ищешь себе покоя, ты христиански желаешь, при последнем закрытии очес сказать: Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, с миром (Лк 2, 29). Но может ли быть большее спокойствие, большее ободрение при последних минутах жизни, как когда в зерцале совести твоей видишь сияющия изображения твоих благодеяний? Прибавь к сему, что ты — создание, есть твой Создатель праведный и благий. Ты живешь в мире коловратном, где заслуги часто могут быть не награждаемы, но преданы забвению. Взирай к оному Судии, у Котораго весы суть мерило праведное. Вот, по каковым основаниям должно нам располагать звания свои. Елицы правилом сим жительствуют, мир на них и милость, и на Израили Божии (Гал 6, 6, 16). Но сметь ли приложить к сему правилу поступки тех, кои предвосхищают звание Божие всяким непреподобным способом: входят не дверьми, но прелазят оныя? Могут ли таковые уважить общую пользу, когда она противна их собственной? Но надобно, де, и свою пользу не пренебрегать. Истину сию никто не оспаривает, как сам таковой. Кто ищет своей пользы, а нерадит об общей, тот теряет и свою. Нельзя, — поистине нельзя, чтобы безпристрастный и ревностный хранитель общей пользы не находил тут и пользы своей, или, по крайней мере, не увеселялся духом своим, что потеря его собственной пользы есть жертва, принесенная в пользу общества. Впрочем, если бы со всем благонамеренным усилием нашим встречались еще противныя следствия, в таком случае лучше уступить коловратности мира, нежели отступить от честности. Если утвердим себя на сих правилах, шествуя по их стезям, апостолов прославим, веру свою освятим, добрыми гражданами себя докажем, общество укрепим, поставленной над нами от Бога главе угодим, облегчим ея бремя, споспешим ея благонамеренным мыслям, возвеселим матернее ея сердце. Видели мы, какой предлагали себе конец разширители царства Иисус Христова. Известны же нам и благия намерения Августейшей нашей Монархини. Звание ея есть звание апостольское. Она управляет и подкрепляет себя в великом подвиге своем теми же побуждениями, то есть да прославит свято и славно Призвавшаго ее, да угодит Вручившему ей скипетр и венец, да исполнением царскаго звания своего возблагодарит за Промысл Его, вспомоществующий во всех и труднейших делах ея, а притом да окажет услугу человеческому роду, паче же врученной от Бога державе своей, чтобы, прежде в своей совести, а потом пред судом Его праведным, пред лицем мира всего, со дерзновением сказать: Се аз и дети мои, их же мне дал еси, сохраних, и ни един от них погибе (Ин 17, 12). Се зерцало, в которое мы должны взирать! Да подражание члены главе, путешествующие — руководительнице, дети — благоутробнейшей матери, верные подданные — просвещеннейшей Монархине. Да предстанет же пред нас и любезнейший Павел, дражайший торжества сего виновник. Честность души его и намерений достойны, чтобы он был почитаем прямым последователем апостолов, последователем же и Августейшей Матери своей. Взираем мы на отсутствующаго его, как на присутствующаго: ибо образ его неизгладим пребывает в мысли и сердце нашем. Взирая на образ сей, видим оный исписанный златыми шарами добродетелей: ревностию к общей пользе исполнена душа его; из уст его е выходит сие божественное изречение, что он почитает себя и рожденным и живущим для Отечества. Какое увеселение — Августейшей Монархине, располагающей учинить безсмертными великия дела свои чрез таковое богоизбранное орудие! Какое утешение для Отечества, укрепляемаго таковою надеждою! Какая радость Церкви Христовой, на таковый залог Божией благости к себе взирающей! Ты же, содержай в руце Своей вся дела наши, Боже! управи вся во благое, да всегда воспеваем благословенное имя Твое в празднственных соборах Церкви Твоея, и при торжествах Отечества нашего. Аминь.

Сказано, в присутствии Ея Императорскаго Величества, Екатерины II, 1776 года, июня 29 дня, в день тезоименитства Его Императорскаго Высочества. Слово Архиепископа Феофана (Быстрова), Полтавского и Переяславского (+1940г.) в день святых первоверховных Апостолов Петра и Павла

И Аз тебе глаголю: яко ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей (Мф. 16, 18). В сих словах Божественнаго Основателя Церкви заключается краткое, но весьма глубокое учение о непоколебимости Церкви Христовой до скончания века. Нам необходимо разсмотреть, в чем состоит сия непоколебимость Церкви, на чем она основывается и каким образом можем сделаться причастниками мы, отдельные члены ея. На вопрос: каким образом Церковь Христова непоколебима и неразрушима, когда некоторыя Церкви очевидно поколебались и разрушились? — Православная Восточная Кафолическая Церковь отвечает: Церковь Христова непоколебима в своем вселенском единстве. Не то это означает, чтобы никакая часть большая или меньшая, не могла отпасть от сего единства, но то, что, несмотря на отпадение иногда некоторых частей, всегда остается единая, святая, соборная и Апостольская Церковь, сохраняющая чистое исповедание веры и учение жизни, неповрежденное Священное Писание и Священное предание, и непрерывное преемство священноначалия и таинств. Обуславливается сия непоколебимость вселенской Церкви тем, что основана она, по благоволению Отца Небеснаго чрез Св. Духа Самим Иисусом Христом, Который является и подлинным основанием и главою Церкви. А сия последняя есть тело Его, оживляемое Духом Святым. Апостол Павел пишет: «основания инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос» (1 Кор. 3, 11). В сих словах Апостол не только признает Иисуса Христа первоначальным и незыблемым основанием Церкви, но и отрицает возможность другаго подобнаго основания. Посему Ап. Павел, к которому первоначально были обращены Спасителем слова об основания Церкви, не может быть первоначальным основанием Церкви. Он может и должен быть признан лишь вторичным основанием ея, на Христе утвержденном и во Христе только непоколебимом. Да и в сем последнем смысле он является таковым не единично, а наряду с другими апостолами, сущу краеугольну самому Иисусу Христу (Еф. 11, 20), хотя и первым. Так учит о сем св. ап. Павел (Еф. 11, 20) и истинность сего понимания подтверждает Тайновидец Иоанн Богослов. Сей последний, описывая представившееся ему в духовном видении величественное здание небеснаго града Церкви вселенской, свидетельствует, что стена сего града имеет оснований дванадесять и на них имен дванадесять Апостолов (Апок. XXI, 14), а не одного Ап. Петра. Итак первым и главным основанием Церкви является сам Христос Спаситель и этим обусловливается ея непоколебимость. Отсюда, наконец, становится ясным и то, каким образом соделываемся причастниками непоколебимости Церкви мы, отдельные члены ея. Церковьнепоколебима во Христе потому, что Христос есть не просто человек, аБогочеловек. В Нем человечество ипостасно соединено и так сказать, помазаноБожеством, и чрез сие соединение соделалось непоколебимым; ибо само по себенепоколебимо только Божество. Посему и нам если хотим сделаться причастникамисей Божественной непоколебимости Основателя Церкви, необходимо с Нимблагодатно соединиться. А сие возможно лишь чрез полное в вере и жизнипослушание Матери нашей Церкви, которая, по слову Апостола, есть Дом Богаживаго и столп и утверждение истины (1 Тим. III, 15). «Апостолы», — говоритсв. Ириней Лионский, — «в церковь, как в сокровищницу, вполне вложили все,что относится к истине, так что всякий желающий берет из нея питие жизни»(Против ересей III гл. IV, § 1). И все в ней истинно: заключено ли оно вписании или хранится в виде ненаписаннаго предания. «Из догматов ипроповеданий, соблюденных в Церкви», — говорит св. Василий Великий, — «иныеимеем в учении, изложенном в писании, а другие, дошедшие до нас отАпостольскаго предания, прияли мы в тайне. Но те и другие имеют одинаковуюсилу для благочестия. И никто не оспаривает последних, если хотя несколькосведущ Он в церковных постановлениях. Ибо, если бы вздумали мы отвергать не изложенные в Писании обычаи, как не имеющие большой силы, то неприметным для себя образом исказили бы самое главное в Евангелии, лучше же сказать, обратили бы проповедь в пустое имя» (К Амфилохию, о Св. Духе гл. 27). На верности Апостольскому преданию писанному и неписанному утверждается истинность и Вселенских соборов. «Мы неприкосновенно сохраняем все церковныя предания», — свидетельствуют отцы VII Вселенскаго собора в деяниях сего Собора. — Мы следуем древнему законоположению Кафолической Церкви. Мы сохраняем определения отцев. Прибавляющих что-либо к учению Кафолической Церкви, или убавляющих от него, мы предаем анафеме. Кто унижает какое-либо предание церковное, писанное ли то, или неписанное, тому анафема». (Деян. Всел. соб. т. VII стр. 284, 293, 294). Однажды состоявшияся определения Церкви по решенным уже догматическим вопросам воспрещалось подвергать вторичному разсмотрению и перерешению. «Умоляю вашу святость,» — писал отцам III Всел. собора Карфагенский епископ Капреол, — «умоляю, чтобы вы, при содействии Св. Духа, Который, как я не сомневаюсь, будет в сердцах ваших при всех ваших действиях, силою древняго предания поражали новыя и доселе неслыханныя учения, не касаясь тех, которыя уже прежде отвергла Церковь, дабы под предлогом вторичнаго изследования не возобновлять того, что уже прежде отвергнуто. Ибо, если кто станет подвергать новому изследованию предметы уже решенные, о том по справедливости должно сказать, что он не иное, что делает, как сам сомневается в той вере, которая доселе имела силу». — «Таково мнение всех нас; мы все говорим то же!» в ответ на сие заявление Карфагенскаго епископа воскликнули отцы III-го Вселенскаго собора (Деян. Вс. соб. 1, стр. 230). Так учит насКафолическая Церковь. Слышим ли мы голос ея и слушаемся ли его? Отвечу на сиесловами св. Григория Богослова: «процветали и прекрасно текли некогда нашидела. Тогда во дворы Божии не имело доступа это излишнее сладкоречивое иухищренное (какое видим ныне) богословствование. Напротив того, сказать илиуслышать о Боге что-нибудь новое и удовлетворяющее одному любопытству,значило то же, что играть в камни и скоростью их перекидывания обманыватьзрение, или забавлять зрителей разнообразными и женоподобными движениямитела. Простота и благородство слова почитались благочестием. Но после тогокак философия и охота к словопрениям, подобно какой-то тяжкой излокачественной болезни, вторглась в наши Церкви, пустословие стали почитатьученостью и, как в книге Деяний говорится об афинянах, мы ни во что же иноупражняемся, разве глаголати что или слышати новое (Деян. XVII, 21). С сеговремени какой Иеремия, один умеющий составить плач равномерный страданиям,оплачет наш позор и омрачение» (Слово 21; гл. II, стр. 15)! Дерзновеннопереразсматриваются давно определенныя Церковью учения и не менее дерзновеннопровозглашаются совершенно новыя! — У нас «всякий богослов, хотя и тысячипятен лежат у него на душе» (Вас. Вел. о Св. Духе; т. III, стр. 287).Забывают наши новые богословы, что «никто не может войти в богословие исказать подобающее о Боге, как только Духом Святым» (Никита Стифат, третьясотница § 85). «Ибо Божественное Писание постигается духовно, и сокрытыя внем сокровища только духовным открываются Духом Святым. Душевный же человекоткровений приять не может» (1 Кор. II, 13-14) (Ник. Сти. третья сотн. § 78)». Вот почему и нет мира у нас. Все разстроилось у нас и еще более приходит в разстройство. И печалюсь сему, но и радуюсь. Печалюсь потому, что нет мира у нас. Но и радуюсь, что он будет! «Величайшее благо есть мир. Он прекрасен и делом и именем. Он Божий (Фил. 4, 7); Бог есть его Бог (2 Кор. 13, 11) и Сам Бог им именуется (Еф. 2, 14)» (Гр. Бог. слово 23, т. II, 186). Однако не всяким миром надобно дорожить. Ибо есть прекрасное разногласие, и самое пагубное единомыслие. Но должно любить (только) добрый мир, имеющий добрую цель и соединяющий с Богом. Когда же идет дело о явном нечестии, тогда должно скорее идти на огонь и меч, не смотреть на требования времени и властителей (дерзну сказать не только мирских, но и духовных) и вообще на все, нежели приобщаться лукаваго кваса и прилагаться к зараженным. Всего страшнее — бояться чего-либо более, нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем учения веры и истины!» (Слово 6; т. 1, стр. 192-193). Почему же уверен я, что и добрый мир, наконец, у нас будет. «Богом присуждено, братие, — чтобы из рода в род не прекращалось уставление Духом Святым пророков Его и друзей для благоустроения Церкви Его. Ибо, если змий древний не перестает изрыгать яд греха в уши людей на пагубу душ, то создавший наедине сердца наши (Пс. 3, 15) не воздвигнет ли убога (Пс. 112, 7), посылая в помощь наследию Своему меч духовный, иже есть глагол Божий (Еф. 6, 17)?» (Ник. Стиф. 2-я сотница § 34). Ей, воздвигнет! Яко чада послушания, с усердием и любовию будем, братие, принимать от уст Матери нашей Православной Церкви чистое учение веры и жизни, истинное благодатное освящение и верное руководство к жизни вечной. И будем бегать всякаго рода лжеучителей, этих «аравийских, как выражается св. Афанасий Великий, — волков» (Софон. 3, 3). (Аф. Вел. на Мф. VII, 15-16; т. IV стр. 437-38). Аминь.

Произнесено 29 июня 1928 г. в г. Варна, Болгария. Слово Архиепископа Саввы (Раевскаго), Сиднейского и Австралийского (+1976 г.) в день святых первоверховных Апостолов Петра и Павла

Во имя Отца, и Сына и Святаго Духа. Что можем сказатьсегодня об этих великих столпах христианства? Один церковныйписатель не так давно, рассуждая о смысле и значении проповеди, написал: «За19 веков Христовой Церкви ни один христианский проповедник не сказал ничегонового. Но те, которые были в Духе, каждый раз говорили по-новому. ИстинаХристова непрестанно обновлялась в словах каждого духовного проповедника,хоти они все говорили одни и те же слова». Больше того, прибавим от себя,даже раз произнесенные такими духоносными проповедниками проповеди приповторении их с амвона другими проповедниками не могут не вызвать искреннихпереживаний истины в слушателях, особенно, если эти слушатели действительно«алчут и жаждут правды». К числу таких духоносных проповедников относится инаш общественный богослов Святитель Димитрий Ростовский. Все его писания,богословские рассуждения и проповеди настолько содержательны и вдохновенны,что могут быть приравнены к творениям великих отцов и учителей ВселенскойЦеркви. Св. Иоанн Златоуст называет великих апостолов Петра и Павла столпами церковными и светильниками вселенной. С какими столпами мы сравним этих верховных апостолов, задает вопрос Св. Димитрий Ростовский и так отвечает на этот вопрос. Когда древний Израиль оставил страну рабства Египет и направился в землю обетованную, в свое время назначенную ему Богом, нынешнюю Палестину, то Господь чудесным образом указал ему путь. Впереди перед Израильским станом днем шел облачный столп, а ночью, когда им приходилось передвигаться в темноте, перед ними шел столп огненный, который и указывал им путь. Какова была сущность и природа этих столпов, мы не знаем. Пусть это объясняют искусные толкователи библии, стремящиеся чудесное и сверъестественное объяснить нам естественными законами. Как в темных облаках сияет огненная молния, так и в этом библейском столпе чудесно объединились две стихии: водная и огненная. Не менее чудесно, не менее таинственно были объединены святые апостолы в своем подвиге служения Церкви Христовой. Разные по телу, они стали едиными по духу, как говорится в одном из песнопений праздника в их честь. Они были единодушны в той мере, в какой определил некогда дружбу греческий философ Аристотель: «Друг — это одна душа в двух телах». Два человека с разными именами: Павел и Петр, но одно единомыслие в апостольском служении, два великих апостола, но у них согласие в верховенстве, как прекрасно говорил Св. Димитрий Ростовский. Желая это отметить, Св. Церковь соединяет празденство их в один день, почитая не одного только Петра, но и вместе и Павла, и установила для них единое празденство 29 июня или по новому стилю 12 июля. А сколько было различия между этими святыми апостолами! Оба от природы одаренные, они шли сначала различными путями. 1. Один из них, Петр, без образования простой рыбарь, забрасывает сети на озере, другой — Павел ищет знания и с книгой в руках часто сидит у ног знаменитого Иудейского учителя Гамалиила, изучая закон Моисеев и пророков. 2. Один срузу же пошел за Христом, другой был предан фарисеям, противникам Христа, и был заражен их гордостью, фанатизмом и нетерпеливостью. 3. Один из них, Петр, когда слуги архиереевы и римские воины пришли в Гефсиманский сад, чтобы взять Спасителя, в порыве любви к своему Учителю, вынул нож и отсек ухо архиерейскому слуге Малху. Другой свирепо гнал последователей Христа и саму Церковь Христову. В послании к Галатам Апостол Павел говорит: «Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее» (Гал. 1:13). Но, вот Господьпризвал одного и другого к великому служению, к верховенству, сделав их великимисосудами для восприятия Божественного откровения и благодати. Величие идуховная красота Апостола Петра выразилась в его признании Христа СыномБожиим. «За кого люди почитают Меня, Сына Человеческого?» — кротко спросилСпаситель, и Петр с великой горячностью смело и пламенно ответил: «ТыХристос, Сын Бога Живого!» Вчерашний рыбарь — сейчас глубочайший богослов,проникающий в великую тайну боговоплощения. «Блажен ты, СимонИонин — ответил Христос, потому что не плоть и кровь открыли тебе, но ОтецМой, сущий на небесах» (Матф. 16:16—17). «Ты отныне будешь называться Петр —камень, и на этом камени Я созижду церковь Мою, и врата адовы не одолеют ее».Кто-то скажет, что Апостол Петр отрекся от Христа в самый тяжелый моментжизни Спасителя. Да, ап. Петр отрекся, согрешил, пал. А разве мы с вами непадаем, не грешим, разве гордость, осуждение, основанное на сплетнях идосужих домыслах нашего маленького ума, пренебрежительные отношения кближнему и другие страсти не спускают нас в низину греха? Разве мы не изменяем Христу, даже в такие ответственные моменты как исповедь, когда мы с холодным сердцем подходим к духовному отцу. Даже в этот момент, когда душа хочет успокоиться, найти мир, ты говоришь о недостатках, ошибках и грехах других, говоришь с недоброжелательностью и ненавистью. Даже и в такие моменты у тебя нет прощения. Если даже повторяешь за духовником после его наставления холодные слова «грешен... грешен...», то сердце твое спит, оно закрыто! И после этой исповеди, ты осмеливаешься принимать Тело и Кров Христа. Не во осуждение ли ты принимаешь Св. Тайны? Апостол Петр согрешил, но и покаялся. Выходя со двора архиерейского, он горько плакал. Только Иуда не плачет, не сокрушается, хотя и раскаивается в своем предательстве. Отвергся от Христа Пилат, но он тоже не плачет и не тужит. Отвергли Христа архиереи и князья израильские, книжники, фарисеи и все множество народа, кричавшие: «Распни, распни Его» (Лук. 23:21). Все они отвергли Христа, но не рыдают, не плачут, как и мы часто это делаем. За плач и раскаяние Христос восстановил Апостола Петра после Своего воскресения. Трижды спросил его Христос: «Симон Ионин, любишь ли ты Меня?» И трижды ответил Ему Петр: «Господи, Ты же знаешь, что я люблю Тебя». Посмотрим на Апостола Павла. Он гнал Церковь Христову, ибо тогда он был духовно слеп. Господь снял пелену с его ума. Когда Апостол Павел шел в Дамаск, чтобы оттуда привести христиан на мучение в Иерусалим к первосвященникам, сильный свет озарил и ослепил его, и он услышал голос: «Савл, Савл, зачем ты гонишь Меня?» И вот с этого момента начинается его славное апостольское служение. Апостол Павел воистину идет от силы в силу, совершает многочисленные миссионерские путешествия по разным пределам вселенной. Терпит нужду, голод, зной, побои, совершает многочисленные чудеса. Вон он на о. Милете. Страшная змея ехидна ужалила его в руку. Он сбросил ее в огонь, а сам не пострадал. Приходит в город Листру со своим спутником Варнавой. Воодушевленные его проповедью жители принимают его и Варнаву за богов а приводят юнца, чтобы принести им жертву. Гонитель Христа делается Его пламенным последователем, проповедником любви. В послании к Римлянам Павел пишет: «Кто нас разлучит от любви Божией? Скорбь ли, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или беда, или меч?» (Рим. 8:37—39). Воистину Апостол Павел является огненным столпом, когда с жаром проповедует любовь. Но он является и столпом облачным. Он духовно достигает третьего неба. В состоянии божественного экстаза, мистического духовного восторга, он видел славу небесную и слышал слова, которые он не мог передать человеческими словами. Оба апостола совершают путешествия по разным странам. Своей проповедью они воистину осваивают всю вселенную. Осваивают без войска и без оружия. Они всемирые завоеватели. Но они осваивают вселенную, делят народы не затем, чтобы владеть вселенной, но чтобы пострадать за спасение вселенной. Один и другой умерли мученической смертью. Апостолу Павлу, как римскому гражданину, отсекли голову, а Апостола Петра распяли на кресте. Пусть труды этих Христовых апостолов, их страдания, их смерти да укрепят нас, находящихся на чужбине и наш народ страстотерпец на Родине, в переживаемое всем человечеством страшное и тяжелое время в перенесении великих и страшных наших невзгод. А их единомыслие да послужит примером для всех верующих во Христа. Если столь разные по своему духовному облику два апостола могли объединиться около Христа, то что мешет нам, верующим во Христа, но разделенным на множество партий, группировок и толков быть примиренными друг с другом и единым сердцем славить Бога? Святые первоверховные апостолы Петре и Павле, молите Бога о нас! Аминь.