Свято-Николаевский Собор в Монреале
Русская Православная Церковь заграницей
422, St. Joseph Blvd., West, Montreal, QC., H2V 2P5 Canada
неделю первую Великого поста. Торжество Православия
неделю первую Великого поста. Торжество Православия
Изгнаны были иконы с бесчестьем из храма
Радуюсь, видя, как им, кланяшь, честь воздают.


В тот же день, первое воскресенье Поста, вспоминаем восстановление сватых и честных икон, бывшее от приснопамятных самодержцев Михаила и матери его Феодоры, правящих в Константинополе, в патриаршество сватого исповедника Мефодия.

Когда Лев Исаврянин[1], в прошлом погонщник ослов и свинопас, завладел по Божию попущению скипетром царства, святой Герман, восприняший в это время кормило Церкви, внезапно вызван был к царю и услышал: «Святые иконы, как я полагаю, владыко, нимало не разнятся от идолов. Итак, вели поскорее изъять их. А если это истинные образы святых, пусть все же повесят их выше, дабы мы, проводя жизнь в грехах, не оскверняли их всякий раз лобызанием». Патриарх же принялся от таковой мерзости его отвращать: «Неужто, царь, ты тот, о ком мы слышали, будто он в свое время вознеистовствует против святых икон? Ведь его имя – Конон». А он в ответ: «Но я так именовался еще в младенчестве». Не склонив патриарха к согласию, Лев изгоняет его, а взамен ставит единомысленного себе Анастасия[2] и тем полагает начало открытой борьбе со святыми иконами. Рассказывают, будто ненависть эту впервые внушили царю евреи, некоей ворожбой предсказавшие ему возведение на царство, когда он, будучи бедняком, зарабатывал среди них пропитание как погонщик ослов.

После того, как Лев худо окончил жизнь, преемником царской власти, а особенно неистовства против святых икон, становится рожденный от него свирепейший «львенок» – навозоименный Константин[3]. И надо ли говорить о том, что совершил во множестве сей беззаконник? Когда же он умирает, поставляется на царство сын его от жены-хазарки[4], а как только принимает злую кончину и этот, наследниками власти становятся царица Ирина и сын ее Константин[5].

Направляемые святейшим патриархом Тарасием, собирают они Седьмой Собор, и Христова Церковь снова приемлет святые изображения. Когда же и эти были от царствования удалены, из геникона возводится на престол Никифор[6], а после царствуют сын его Ставракий[7] и Михаил Рангавей[8], чтущие божественные иконы.

Михаилу преемствует зверовидный Лев Армянин[9, который, будучи лукаво прельщен неким монахом-затворником, поднял новое гонение на иконы, и Церковь Божия опять оказалась лишена украшения. Льва сменяет Михаил-аморей[10]а этого – сын его Феофил[11], в своем неистовстве против икон оставившие позади всех прочих. И вот, тот самый Феофил, кто множество святых отцов именно за честные иконы предал страшным карам и истязаниям, в еще большей степени заботился будто бы о правосудии, так что учинил однажды расследование, не досаждает ли кто в городе другому, и за много дней никого, как рассказывают, не нашел. Когда же царь, двенадцать лет ни на что не жаловавшийся, занемог сильнейшим брюшным расстройством и предстояло ему расстаться с жизнью, уста его безмерно разверзлись, так что стали видны внутренности. И вот августа Феодора[12], удрученная случившимся, едва погрузившись в сон, созерцает в видении Пречистую Богородицу, держащую в объятиях Превечного Младенца и окруженную светлыми ангелами, а также супруга своего Феофила, терпящего от них побои и поношения. И когда отошел от нее сон, Феофил, слегка приподнявшись, возопил: «Горе мне, несчастному: подвергаюсь побоям за святые иконы!» Царица без промедления возлагает на него образ Богородицы, молясь Ей со слезами. Феофил, хотя и находился в таком состоянии, заметил, что один из бывших при нем носит наперсный образ и, схватив его, облобызал. И немедленно уста, роптавшие на иконы и безумно разверзавшаяся гортань стали возвращаться в прежнее положение. Так избавился он от владевшей им напасти и причиняемой ею муки и уснул, исповедав, что святые образы чтить и поклонение им воздавать – благое дело. Царица же, извлекши из кивотов своих святые и честные иконы, склонила Феофила их лобызать и от всей души чествовать. Малое время спустя уходит из жизни Феофил.

Феодора же, назвав по именам всех бывших в изгнании и заточении, повелевает отпустить их на волю. И сведен был с патриаршего престола Иоанн[13], он же новый Янний, скорее волхвоначальник и демононачальник, чем патриарх, а взошел на него исповедник Христов Мефодий, ранее много пострадавший и заживо заключенный в гробнице.

Когда происходили эти события, было от Бога некое посещение Иоанникию Великому, подвизавшемуся на горе Олимп. К нему явился великий подвижник Арсакий и сказал: «Бог прислал меня к тебе, чтобы мы пошли в Никомидию к преподобнейшему мужу Исайе Затворнику узнать от него о том, что Богу угодно и для Церкви самой прилично». И достигнув преподобнейшего Исайи, слышат: «Вот что говорит Бог: се, приблизился конец врагам Моего изображения! Вы же, придя к царице Феодоре, а также к патриарху Мефодию, скажите следующее: "Удали всех нечестивых, а потом вместе с ангелами принеси жертву Мне, воздавая честь изображениям Лица и Креста Моего!"» Услышав сие, отправляются они в Константинополь и возвещают сказанное патриарху Мефодию и всем избранным от Бога. Те же, собравшись, прибывают к царице и находят ее во всем покорной, ибо она, как наученная от отцов, благоговейна и боголюбива была. И немедленно раскрыв висевший на шее образ Богородицы, облобызала его на глазах у всех со словами: «Если кто сим образам не кланяется и не лобызает их как должно, то есть не идолопоклоннически, не как богов, но ради любви как изображения первообразов, да будет анафема!» Отцы же весьма возрадовались, но и она просит их сотворить молитву о муже ее Феофиле. Те же, видя веру царицы, хоть поначалу и отказывались, после смягчились. А патриарх Мефодий, собрав в Великую Церковь Божию весь народ, всех клириков и архиереев, является туда сам. Были среди них и отборные воины Христовы: Иоанникий Великий, Арсакий и Навкратий с Олимпа, и Феодора Студита ученики, и из Великого села[14] исповедники Феофан и Феодор Начертанные, и святоградец Михаил Синкелл[15]и иных множество. Совершают они всенощное моление к Богу о Феофиле, единодушно прося за него со слезами и усердной мольбой. Исполнялось это и во всю первую седмицу Поста, причем и сама царица с женщинами и остальным народом делала то же. Среди всех этих событий Феодора под утро в пятницу задремала. И представилось ей, что она находится у крестного столпа, и какие-то люди проходят с шумом по дороге, неся орудия мучений. Узнав среди них и царя Феофила, ведомого с руками, скрученными назади, царица сама последовала за ведущими. И вот, когда достигли Медных врат[16], видит некоего Мужа дивного обликом, сидящего перед образом Христа, против которого и Феофила поставили. Припав к Его ногам, царица молила о царе. Он же, едва отверзая уста, произносит: «Велика твоя вера, женщина. Знай же, что ради слез твоих и веры, а также ради ходатайства и моления рабов Моих и иереев Моих даю прощение твоему мужу Феофилу». И далее приказывает ведшим царя: «Развяжите его и отдайте жене». И взяв мужа, отошла она с веселием и радостью, и тотчас оставляет ее сон. Вот что видела царица Феодора.

А патриарх Мефодий, пока совершались молитвы и прошения за царя, взяв обычный пергамент, начертал на нем имена всех царей-еретиков, включив туда самого Феофила, и положил под святым престолом. Близ пятницы видит и он некоего ангела, грозного видом, который вошел в Великий храм и, как передают, приблизившись к нему, сказал: «Услышано моление твое, епископ, и царь Феофил получил прощение. Итак, более не докучай о нем Божеству!» А тот, испытывая, истинно ли увиденное, сошел с места, взял пергамент и, развернув, нашел – о, судьбы Божий! – что имя Феофила совершенно изглажено Богом.

Узнав о том и премного возрадовавшись, царица уведомляет патриарха [о своем повелении] собрать весь народ с честными крестами и святыми иконами в Великую церковь для возвращения ей красоты священных изображений и извещения всех о новом чуде. И вот, когда без малого все собрались в храме со свечами, являются и царица с сыном, и по совершении там литии исходят собравшиеся со святыми иконами, с божественными и честными древами Креста, со священным и божественным Евангелием до места, именуемого Милион, возглашая: «Господи, помилуй!» И возвратясь затем в церковь, совершают Божественую литургию, после чего избранными святыми мужами восстанавливаются [на прежних местах] святые и честные иконы, называются по именам благочестивые и право исповедующие и, напротив, отвергаются и предаются анафеме все противящиеся почитанию священных образов. С той поры и определили святые исповедники торжеству сему быть ежегодным, дабы никогда не впали мы вновь в подобное нечестие.

Неизменный образ Отчий, по молитвам святых Твоих исповедников помилуй нас. Аминь.

 

Беседа Святителя Филарета (Амфитеатрова), Митрополита Киевскаго (+1857г.) в 1-ю неделю великаго поста

 

    Взирая на усердие ваше, христолюбивые братие, с каковым стекались вы на слушание спасительных словес Божиих, излагаемых мною доселе, паки с радостию приемлю на себя труд сей. Для сердца моего, исполненного пастырской к вам любви, ничего нет приятнее, как посвящать силы мои на проповедь Евангелия Господа нашего Иисуса Христа, которая есть сила Божия во спасение всякому верующему. Внимательное ваше слушание и посильное, при помощи Божией, исполнение заповедей Евангельских паче и паче возродит во мне усердие и ревность к проповеди слова Божия, и всякий труд соделается легким. Итак, призвав Господа Спасителя в помощь, паки начнем Евангельские беседы наши.

    Во утрий же паки стояше Иоанн, и от ученик его два. И узрев Иисуса грядуща, глагола: се Агнец Божий (Ин. 1, 35-36).

    Посланный от Бога проповедник истины, Иоанн Предтеча Господа Иисуса, с неутомимою ревностию исполнял дело посольства своего. И как служение его состояло в том, чтоб свидетельствовать всем о пришествии Христа, Спасителя мира, то он, яко верный служитель Божий, безпрерывно и безтрепетно возвещал о Нем, да вси уверуют в Него и, веруя, спасение улучат. Узрев Иисуса грядуща, перстом указует всем, глаголя: се Агнец Божий — се посланный от Бога Отца Единородный Сын Его для спасения мира. Се Тот, Который пришел страданиями и крестною смертию Своею искупить род человеческий от вечной смерти и погибели, заслуженной грехами нашими. Предтеча Господа многократно свидетельствовал о пришествии Его всем — указывал на Него всем, но еще никто не веровал в Него, не видя в Нем ни той власти, ни то великолепия, каковым обыкновенно сопровождается пришествие царей земных. Спаситель мира и Царь славы, Божественную славу свою сокрыл под смиренным видом простого человека. Как Он начал собирать к Себе учеников и открывать славу свою, с особенною точностию повествует о сем Евангелист Иоанн Богослов.

    И слышаста Его оба ученика глаголющаго, и по Иисусе идоста. Обращся же Иисус, и видев я по Себе идуща, глагола има: чесо ищета? Она же реста Ему: Равви, еже глаголется сказаемо, Учителю, где живеши? И глагола има: приидита и видита. Приидоста же и видеста, где живяше. И у Него пребыста день той. Бе же час, яко десятый (Ин. 1, 37-39).

    Иоанн Креститель имел многих учеников. Указуя на Иисуса всенародно, говорил в слух всем: се Агнец Божий, вземляй грехи мира. Все слышали глас его внешними ушами тела, но внутренним ухом сердца услышали только два ученика его, как замечает святой Златоуст, и, услышавши, тотчас пошли вслед за Иисусом. Спаситель Христос, Сердцеведец, зря в них благословенные начатки верных учеников Своих, обращает на них милосердые очи Свои и любезно вопрошает их: чего они ищут,— не потому, чтоб Всеведущий не знал их намерения, но дабы Своим вопросом, Своим живоносным глаголом оживотворить посеянную в сердцах их Иоанном веру в Него и привлечь их к Себе. Равви! то есть Учитель, отвечают Ему ученики Иоанновы, где живеши? Уверовав сердцем свидетельству Иоанна о Иисусе Христе, они пошли за Ним и хотели слышать наедине беседу Его. По приглашению Спасителя они пришли к Нему и целый день слушали Божественное Его слово. О сколь счастливый день, восклицает Блаженный Августин, проведенный ими в собеседовании с сладчайшим Иисусом! И сколь плодоносно было сие собеседование! Они не только сами прилепились всем сердцем ко Иисусу, но и других тотчас начали приводить к вере в Него, как мы увидим ниже. Бе же час яко десятый, когда они пошли за Иисусом,— по нынешнему счислению времени около четырех часов по полудни. Замечание сие делает Евангелист для того, дабы показать особенное усердие и ревность учеников Иоанновых к слышанию словес Иисуса Христа в такое время дня, которое обыкновенно употребляется или на отдых, или на дела маловажные. Но кто истинно любит Спасителя и ищет в Нем спасения своего, тот в живоносных словесах Его поучается день и нощь, для того всякое время к поучению благоприятно.

    Бе же Андрей, брат Симона Петра, един от обоих слышавших от Иоанна, и по Нем шедших(Ин. 1, 40).

    Один из учеников Иоанновых, слышавших от него свидетельство о Иисусе Христе и в след Его пошедших, был Андрей, который, как первый уверовал в Него, посему и называется Первозванный. Другой ученик, вероятно, был сам Евангелист Иоанн Богослов, как замечает святой Златоуст. Он сокрыл свое имя в повествовании по особенной своей скромности и смиренномудрию.

    Обрете сей прежде брата своего Симона, и глагола ему: обретохом Мессию, еже есть сказаемо Христос. И приведе его ко Иисусови. Воззрев же нань Иисус рече: ты еси Симон, сын Ионин; ты наречешися Кифа, еже сказается Петр (Ин. 1, 41-42).

    Вот пример истинной веры и братской любви, достойный подражания! Андрей обрел Мессию, то есть Христа. Обрел драгоценнейшее сокровище веры в Него; обрел все, чего только сердце его могло желать. Обретши Его, со тщанием и прежде всего ищет брата своего Симона, дабы и ему сообщить сие небесное сокровище веры во Иисуса. Нашедши его, с неизъяснимою радостию возвещает брату своему о обретении Мессии, с толиким нетерпением ожидаемого всеми истинными израильтянами: обретохом Мессию, и, желая утвердить его в вере в Него, он приводит его ко Иисусу, зная из собственного опыта, что ежели Симон увидит Его и услышит Божественные Его глаголы, то непременно уверует в Него и прилепится к Нему; И приведе его ко Иисусови. Спаситель Сердцеведец единым Божественным взором Своим провидит в сердце Симона первое исповедание веры, на котором, как на камени, имел Он создать Церковь Свою, вратами адовыми не одолеемую. Провидит в нем первого Апостола Своего, и Божественною Своею властию нарицает его Петром, то есть каменем.

    Во утрий же восхоте Иисус изыти в Галилею, и обрете Филиппа, и глагола ему: гряди по Мне. Бе же Филипп от Вифсаиды, от града Андреова и Петрова (Ин. 1, 43-44).

    Как пришествие Иисуса Христа в Галилею, так и пребывание Филиппа на том месте, были не без Промысла, но по Божественному предвидению и строению. Иисус Христос, яко Сердцеведец Бог, предусмотрев расположение Филиппа к приятию веры, соизволил прийти в Галилею в то самое время, в которое там Филипп находился, чтоб призвать его и вчинить в лик Своих учеников. Но удивления достойны как средство, чрез которое Иисус Христос призвал Филиппа, так и совершенное повиновение его Иисусу Христу. Единое только Иисус сказал ему слово: гряди по Мне, — и он, не медля, все оставив, пошел вслед Его. Так слово Божие всегда всесильно к обращению нашему, когда оно не находит препятствия в собственном противлении нашего сердца; Филипп не только сам последовал званию Иисуса Христа, но с великою ревностию тотчас начал и других обращать к послушанию Ему.

    Обрете Филипп Нафанаила и глагола ему: Его же писа Моисей в законе, и пророцы, обретохом Иисуса, сына Иосифова, иже от Назарета(Ин. 1, 45).

    Вот пример чудесной силы веры в простом и не обладаемом страстями сердце Филиппа! Увидевши Иисуса, услышавши от Него единое слово, он видит в Нем того великого Пророка, о Котором писал Моисей в законе, видит в Нем того Божественного Царя Израилева, о пришествии Которого провозвещали пророки. Бедное состояние Иосифа, который, яко обручник преблагословенной Девы Марии и попечитель младенчества и отрочества Иисусова, носил на себе имя отца Его, и презренное отечество его — град Назарет не соблазняют Филиппа. Он видит в Нем обетованного Богом Избавителя Израиля: Егоже писа Моисей и пророцы, обретохом Иисуса, сына Иосифова, иже от Назарета.

    И глагола Ему Нафанаил: от Назарета может ли что добро быти? Глагола ему Филипп: прииди и виждь (Ин. 1, 46).

    Поелику Назарет был тогда в презрении у всех иудеев по причине пребывания в оном многих язычников, что обратилось в пословицу: от Назарета может ли что добро быти? — то Нафанаил, услышав о пришествии из него Христа, усумнился, и в простоте сердца сказал Филиппу: может ли произойти от такого презренного града вожделенный Избавитель Израиля? От Назарета может ли что добро быти? Филипп, испытав на самом себе Божественную силу слов Иисуса Христа, уверен был, что ежели и Нафанаил увидит и услышит живоносные глаголы Его, то непременно уверует в Него, предлагает ему итти с ним и видеть Иисуса: прииди и виждь. Нафанаил, не медля, пошел к Иисусу Христу.

    Виде же Иисус Нафанаила грядуща к Себе, и глагола о Нем: се воистинну израильтянин, в немже льсти несть (Ин. 1, 47).

    Вот что видит Нафанаил, пришед ко Иисусу Христу! Видит Сердцеведца, открывшего тайные его сердца. Се воистинну израильтянин, в нем же льсти несть.Вот, сказал Господь, человек правую имеющий веру, мысль посвященную Богу, сердце нельстивое и чистое.

    Глагола Ему Нафанаил: како мя знаеши? Отвеща Иисус и рече ему: прежде даже не возгласи тебе Филипп, суща под смоковницею видех тя. Отвеща Нафанаил и глагола Ему: Равви! Ты еси Сын Божий, Ты еси Царь Израилев (Ин. 1, 48-49).

    Простосердечный Нафанаил вопрошал Иисуса Христа яко человека: но Иисус отвечает ему яко Бог, Которому известны все помышления сердца человеческого, и в доказательство сего открывает ему и место, где они беседовали с Филиппом под смоковницею, и все, что они там говорили наедине, и заключает тем, что Он, по всеведению Своему, знал его еще прежде беседы с Филиппом. Прежде даже возгласи тебе Филипп, суща под смоковницею видех тя.Нафанаил, видя во Иисусе Всевидящего, несомненно уверовал в Него и велегласно исповедал, что Он есть Сын Божий, что Он есть Царь Израилев.

    Отвеща Иисус и рече ему: зане рех ти, яко видех тя под смоковницею, веруеши; болша сих узриши. И глагола ему: аминь глаголю вам, отселе узрите небо отверсто и Ангелы Божия восходящия и нисходящия над Сына человеческаго (Ин. 1, 50-51).

    Исповедание Нафанаила хотя было истинное, но еще несовершенное: Он исповедал Его Царем Израилевым, но еще не знал, что Он есть Царь всей вселенной. Почему Господь Иисус говорит ему: ты уверовал в Меня, познав Меня Сердцеведцем, уверовал слову Моему, что Я, не бывши с тобою под смоковницею, видел тебя. Отселе впредь гораздо больше таковых дел узриши, а следовательно, гораздо совершеннее будет твоя вера. Ты сказал, что Я есмь Царь Израилев; но когда явится небо отверсто и Ангелы Божии будут сходить и восходить для служения Мне, как рабы своему Господу, тогда-то познаете, что Сын человеческий не только есть Царь Израилев, но и неба, и земли, и всей вселенной Владыка.

    Христолюбивые братие! Простосердечный Нафанаил, узнавши Иисуса Христа как Сердцеведца, уверовал в Него и сделался самым ревностным Его учеником. Извлечем из сего наставление для себя, весьма важное для благоустройства жизни нашей и для преспеяния в благочестии. Я разумею то, что нет ничего действительнее к обузданию худых склонностей сердца и порочных страстей души и к утверждению духа нашего в благоделании, как всегдашнее размышление о вездеприсутствии и всевидении Бога нашего. Из сего происходят две важнейшие добродетели: страх Божий и упование на Него. Если бы мы всегда, или по крайней мере часто, размышляли о вездеприсутствии Царя царствующих и Господа господствующих, Которого трепещут все силы ангельские, то всегда были бы проникнуты страхом Божиим, особенно во храме Божием стояли бы с подобающим благоговением, избегая не только неблагопристойных размышлений и пустых разговоров, но и суетных мыслей и желаний. Тогда, в минуты самых величайших страданий душевных и телесных, мы могли бы сохранить живое упование на Его безпредельное милосердие, никогда и нигде нас не оставляющее, и на Его всемогущество, всюду действующее и во всем содействующее верующим и уповающим на Него. Приобыкши зреть Бога верою, мы соделались бы достойными узреть Его и лицом к лицу в Царствии славы Его, еже буди нам всем улучити, благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава и держава, честь и поклонение ныне и присно и во веки веков. Аминь.    

 

Слово Святителя Тихона, Патриарха Московскаго и Всея Руси (+1925г.) в Неделю Православия

Нынешнее воскресение, братья, именуется Неделею Православия или Торжеством Православия, ибо в настоящий день святая Православная Церковь торжественно воспоминает победу свою над иконоборчеством и другими ересями и ублажает всех, подвизавшихся за веру православную словом, писанием, учением, страданием и житием богоугодным.

Православия день празднующе, православнии людие должны сами свято беречь веру православную, твердо стоять в ней. Она для нас — дорогое сокровище: в ней мы рождены и воспитаны; с нею связаны не только все важные события нашей жизни, но она спешит подать нам благословение и помощь на всякую потребу и на всякое дело благое, как бы ни казалось оно малозначительным; она доставляет нам и крепость, и отраду, и утешение, и очищение, и спасение. Православная вера дорога для нас и потому, что сия вера — отеческая: за нее терпели болезни и труды святые апостолы, страдали мученики и исповедники, проливали слезы и поты преподобные и подвижники, боролись пастыри и учители, отстаивали предки наши, которые и нам завещали хранить ее паче зеницы ока.

А что же мы — мы, потомки их, — соблюдаем ли веру православную, держимся ли благовестия ее? Некогда пророк Илия, великий ревнитель славы Божией, сетовал на то, что все сыны Израилевы оставили Завет Господень, уклонились от него к богам языческим. Однако Господь открыл Своему пророку, что еще целых семь тысяч среди израильтян не преклоняли колен пред Ваалом (см. 3 Цар. 19). Без сомнения, и теперь есть истинные последователи Христовы. Весть Господь сущия Своя (см. 2 Тим. 2, 19). Даже и нам приходилось встречать сынов Церкви, послушных и покорных велениям ее, почитающих пастырей духовных, любящих храм Божий и благолепие его, усердно посещающих богослужение, стремящихся проводить жизнь добрую, сознающих свои немощи человеческие и искренно раскаивающихся в прегрешениях своих. Однако много ли таких среди нас? Не больше ли тех, у которых терние суеты и страстей творит евангельское благовестие малоплодно, в некиих же и бесплодно, и кои по умножению беззаконий противятся евангельской истине, отступают от достояния Господня и отревают благодать Божию (из молитвы в чине Православия). Сыны родих и возвысих, тии же отвергошася Мене, говорил Бог в древности об Израиле (Ис. 1, 2). Немало и ныне таких, которых Господь родил, воспитал и возвысил в православной вере, и кои отвергают веру, невнимательны к учению Церкви, не слушают пастырей духовных, холодны к службам и храму Божию. И как иные из нас в этой разноверной и разноплеменной стране мало-помалу теряют веру православную!

Свое отступление они начинают с вещей, по их мнению, малозначительных. Они почитают «стариною», «не принятым среди образованных людей» помолиться перед обедом и после, даже утром и вечером, носить на себе крест, иметь в доме иконы, соблюдать праздники церковные и посты. На этом не останавливаются, а идут и дальше: редко, а то и совсем не посещают храма Божия, так как в воскресение нужно отдохнуть от работы (в салуне), не говеют, не исповедываются; не венчаются по-церковному, медлят крестить своих детей. Так порывают связи с родною верою православною! В оправдание своего отступничества приводят наивное суждение о том, что «здесь не старый край, а Америка, и потому (?) нельзя соблюдать всего, что требует Церковь». Как будто слово Христово пригодно только для старого края, а не для всего света! Как будто Церковь Христова не кафолическая! Как будто вера православная не вселенную утверди! Увы, язык грешный, семя лукавое, сынове беззаконии, остависте Господа и разгневасте Святаго Израилева (Ис. 1, 4)!

Если уж не храните веры православной и заповедей Божиих, то по крайней мере не уклоняйте сердца своего в словеса лукавствия придумывать извинения во своих грехах (см. Пс. 140, 4)! Если не чтите уставов и обрядов наших, то по крайней мере не осуждайте и не глумитесь над тем, чего не знаете и не понимаете! Если не принимаете как должно материнских попечений о вас святой Церкви Православной, то по крайней мере сознайтесь, что поступаете нехорошо, грешите, что вы — худые дети! Тогда, быть может, Православная Церковь, как любящая мать, простит вас, вашу холодность к ней и обиды, и как заблудших чад примет вас в свои материнские объятия.

Свято сохраняя православную веру, любя ее от всего сердца и дорожа ею, православные люди должны заботиться о распространении ее среди иноверцев. Христос Спаситель сказал, что зажегши свечу, не ставят ее под спудом, но на свечнике, чтобы всем светила (см. Мф. 5, 15). Не для того возжжен и свет православной веры, чтобы светить малому кружку людей. Нет, Православная Церковь кафолична: она памятует заповедь Своего Основателя: идите в мир весь,проповедуйте Евангелие всей твари (см. Мк. 16, 15), научите вся языки (Мф. 28, 19). Своим духовным достоянием, истиною, светом, радостью мы должны поделиться с другими, лишенными этих благ, но нередко ищущими, алчущими их. Некогда ап. Павлу было видение: предстал муж македонянин, прося его и говоря: «Приди в Македонию и помоги нам», — после чего апостол тотчас отправился туда с проповедью о Христе (см. Деян. 16, 9-10). Подобный призывающий глас слышится и у нас. Мы живем, окруженные инославными; среди моря иноверия наша Церковь есть небольшой спасительный остров, к которому и устремляются иные из плавающих по морю житейскому. «Придите, поспешите, помогите», — слышим мы нередко и в далекой Аляске от язычников, и чаще здесь, от братьев наших не только по плоти, но некогда и по вере (униатов). «Примите нас в свое общение, дайте нам своего доброго пастыря, пришлите священника послужить на праздниках, помогите нам построить храм, завести школу для детей, чтобы они не потеряли в Америке своей веры и народности», вот вопли, которые часто слышатся у нас особенно в последние годы...

Что же? Останемся глухи и нечувствительны к ним? Избави нас Бог от такого бесчувствия! А иначе великое нам горе за то, что мы, взяв ключи Царствия Божия, и сами не входим в него, и пред входящими запираем (см. Лк. 11, 52).

Но кто же должен заботиться о распространении православной веры, об умножении чад православной Церкви? Пастыри и миссионеры, скажете вы. Да, конечно, они; но только ли они одни? Церковь Христову апостол Павел мудро сравнивает с телом, а в жизни тела принимает участие всякий член. Так должно быть и в церковной жизни: при посредстве взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, великое Тело церковное получает приращение для созидания себя (см. Еф. 4, 16). В первые времена за веру Христову были мучимы не одни только пастыри, а и миряне — мужчины, женщины, даже дети, и с ересями боролись и мирские люди. Так и распространение веры Христовой должно быть делом родным, близким и дорогим для каждого христианина: в нем всякий член Церкви должен принимать живое и сердечное участие. К утешению, есть примеры тому и среди наших мирян. Так, члены индианского братства в Ситхе миссионерствуют среди своих односельчан, а один ревностный братчик даже нарочито ездил в другое селение (Килисно) и своими разъяснениями и убеждениями премного содействовал местному священнику в ограждении простых и доверчивых чад Православной Церкви от наветов вражиих. Также и в Штатах по многим местам обратившиеся от унии в Православие указывают своим ближним, где находится правда, и располагают их к вступлению в Православную Церковь.

Конечно, не у всякого из нас найдется возможность и способность к личному подвигу благовестничества. В таком случае укажу вам, братья, на то, что может и должен делать всякий для распространения веры Христовой. В посланиях апостольских мы нередко находим указания на то, что когда апостолы отправлялись на проповедь, то верующие помогали им в этом деле своими молитвами и пожертвованиями, — за таким содействием особенно часто обращался к христианам апостол Павел. Значит, и мы свое сочувствие делу благовестия можем выражать молитвою ко Господу о том, чтобы Он принял сие дело под Свой всемогущий покров, дал проповедникам силы достойно проходить служение их, помог им преодолеть трудности и опасности, с сим делом связанные, не попустил их впасть в уныние и ослабеть в святой ревности; чтобы отверз сердца неверующих к слышанию и приятию благовестия Христова, огласил их словом истины, открыл им Евангелие правды, соединил их святей Своей соборной и апостольской Церкви; чтобы Церковь Свою утвердил, умножил, умирил и непреобориму во веки сохранил. О сем мы молимся, но больше устами своими, а сердцем редко когда. Разве не приходится слышать: «К чему эти ектении об оглашенных? Ведь теперь нет таких, кроме глухих углов Азии да Америки; пусть там и молятся, где они есть, а у нас только затягивается из-за этого и без того не короткая служба». Оле неразумия нашего! Оле беспечности и нерадения!

При усердной молитве об успехах проповеди о Христе, мы можем проявлять свое сочувствие этому святому делу и помогать ему вещественными пожертвованиями. Так было в первенствующей Церкви, и святые апостолы с любовию принимали приношения на дело проповеди, видя в них выражение любви и усердия христиан. В наши дни такие приношения особенно необходимы, ибо из-за недостатка их часто останавливается дело проповеди: то не на что бывает послать проповедника, то нет средств содержать его; то не на что построить храм, завести школу, то нечем помочь нуждающимся из новообращенных. На все это нужны средства, и у других находятся. Может быть, скажете, что другие богаче нас. Так, но и великие средства слагаются из малых, и если бы каждый из нас давал, сколько может, на это дело, то средства составились бы и у нас немалые. Итак, не будем смущаться малостью нашего подаяния. Не имеешь многого — подай, сколько можешь, только подай, только не упускай случая помочь делу обращения ближних ко Христу, ибо этим, по слову апостола Иакова, спасешь и свою душу и покроешь множество грехов (см. Иак. 5, 20).

Православия день празднующие, православнии людие, возлюбите православную веру не словом или языком, но делом и истиною.

Кафедральный собор, г. Сан-Франциско, Калифорния

23 февраля 1903 г.



Беседа Святителя Филарета (Дроздова), Митрополита Московскаго и Коломенскаго (+1867г.) в Неделю Православия

  Уже глаголы святыя Церкви, по ея уставу, взяли столько времени, что едва ли можно и немногия минуты уделить для произвольнаго слова служителя Слова, без опасения утомить некоторых предстоящих. Скажем однако нечто о значении настоящаго торжества.

          Ревнители православия, послушные Церкви, взирают на торжество православия, как на торжество поучительное, исполненное утешительных воспоминаний.

          Но те, которые послушанием Церкви не ограничивают свободы мудрствовать по своему усмотрению, смотрят на церковное торжество православия с некоторым недоумением. Их неприятным образом поражают некоторыя строгия осуждения, провозглашаемыя среди церкви; и они спрашивают: довольно ли сообразно сие с кротостию и человеколюбием, свойственными христианству?

          Чтобы разрешить сей вопрос, да будет и нам позволено предложить вопросы вопрошающим.

          Каждую неделю несколько раз вы слышите в Богослужении изречение Псалмопевца: прокляти уклоняющиися от заповедей Твоих (Псал. CXVIII. 21). Думаете ли вы за сие строгое суждение обвинить Богодухновеннаго Псалмопевца в недостатке человеколюбия?

          Читаете в послании святаго Апостола Павла к Галатом, и слышите читаемое в церкви изречение: аще кто вам благовестит паче, еже приясте, анафема да будет (Гал. I. 9). Думаете ли обвинить Богодухновеннаго Апостола в недостатке кротости?

          Если не можете не признать, что Пророк и Апостол произнесли строгия суждения согласно с данною им от Бога премудростию: то должно признать, что и ныне святая Церковь теже суждения произносит согласно с тою же премудростию. Надобно правильно понять намерение премудрости: и тогда не будет казаться странным дело ея.

          Когда законодатель за тяжкое преступление полагает в законе, и провозглашает тяжкое наказание: скажете ли, что в сей строгости недостает человеколюбия? Напротив, есть человеколюбие в самой строгости: строгое наказание полагается, во-первых, для того, чтобы по возможности пресечь преступнику пути к новым преступлениям, и следственно сберечь от него добрых людей, во-вторых, для того, чтобы людей, которые не тверды в добродетели, и могут искушением быть увлечены к преступлению, поддержать на добром пути страхом строгаго наказания.

          Подобно сему надлежит разсуждать о действии Церкви, которое кажется усиленно строгим. Среди верных чад своих она встретила людей, которые, по выражению Апостолов, от нас изыдоша, но не беша от нас (1 Иоан. II. 19), которые вносят ереси погибели, искупльшаго их Владыки отметающеся (2 Петр. II. 1). Что было делать иначе, как разве отсечь зараженные и заражающие члены от здраваго тела и сделать сие так открыто, чтобы и зараженные злым учением удобно могли увидеть свою погибель, и прибегнуть к всецелебному врачеству покаяния, и здравые в вере несомненно знали, кого и чего должно им остерегаться; и как необходимо остерегаться бдительно.

          И сие, как и все вообще, делает святая Церковь, не по своемыслию, но всегда на основании слова Божия и священнаго предания. Она имеет от Самаго Христа Спасителя повеление: аще кто Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь (Матф. ХVIII. 17), то-есть, да будет чужд Христовой Церкви, а следственно и сущей с нею благодати. На сем основании Церковь не только может, но и должна отлучать от себя людей, преслушных не только ей, но и самому Богу, в священном писании глаголющему.

          И как же исполняет она сей долг? Она не хочет от себя произнести тяжкаго слова: она произносит строгий суд устами Апостола Павла: кто благовестит вам паче, еже приясте, кто проповедует погибельное учение не веровать во единаго Бога в Троице, в воплощеннаго Сына Божия Спасителя мира, кто отметает провидение и суд Божий, анафема да будет.

          И в том, что сей суд православия не карательный, а только обличительный и предохранительный, провозглашается в определенное время соборно, православная Церковь следует примеру, поданному Самим Богом в Церкви ветхозаветной. Было Божие чрез Моисея повеление: да даси благословение на горе Гаризин и клятву на горе Гевал (Втор. XI. 29). И сие исполнялось во всенародном соборе. Левиты гласом великим произносили проклятие и народ подтверждал оное словом: буди.

          Но православная Церковь, исполняя тяжкий долг, не преминула воспользоваться и приятною частию повеления Божия: да даси благословение. Произнесши суд на людей, которые угрожали ей разрушением, радостно дает она благословение тем, которые данными от Провидения Божия средствами споспешествовали и споспешествуют ея укреплению, распространению мира.

          Так при торжестве православия благословляет она память Константина Великаго, который первый из царей решительно прекратил враждебныя отношения государственной власти к христианству, и превратил в покровительственныя, который возвел христианство в лице своем на престол и начал христианством освящать царство, который заслужил наименование Равноапостольнаго тем наипаче, что, созвав первый вселенский Собор, доставил ему удобство поставить твердую опору православию в Никейском символе веры.

          Так благословляет Церковь Феодосия Великаго, который с твердостию продолжал преобразование римской Империи языческой в христианскую, и созванием втораго вселенскаго Собора споспешествовал Церкви довершить Никейский и — должно сказать по справедливости — вселенский символ веры.

          Благословляет православная Церковь и нашего великаго князя Владимира, по истине Равноапостольнаго: ибо чрез него Россия сделалась государством христианским и православным.

Благословляет православная Церковь и других благочестивейших Государей российских, которым она так же справедливо признательна за их попечение о ея благе, как справедливо должны были они быть признательны ей за ея попечение о благе государства и народа.

          Наконец, при настоящем торжестве православия, Церковь почтила и благословила и ныне благословенно царствующаго Благочестивейшаго Государя Императора Александра Николаевича: и если бы спросили нас, какая мысль одушевляла нас при произнесении сего благословения, то мы отвечали бы, что у нас отзывалось и отзывается в сердце, от сердца Его Величества изшедшее слово: сие есть первое живейшее желание Наше, да свет спасительной веры, озаряя умы, укрепляя сердца, сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность (Высоч. Маниф. 19 марта 1856 г.).

          После сего, надеюсь, и прежде напоминания моего, вам уже приходит на мысль, как благовременно в день православия мы празднуем восшествие на Престол Православнаго Самодержца нашего Помазанника Божия, призваннаго Богом, в трудное время подавать помощь и защиту православной Церкви в пределах и за пределами отечества.

          Возведем очи наши и сердца наши к Живущему на небесех, и усугубим моления наши, да Сам вечный Архиерей, прошедый небеса, Господь наш Иисус Христос даст благословение Свое, и пробавит милость Свою Православной Церкви и Православному Самодержцу нашему; да пребудет правая вера душою и неодолимою силою как Церкви, так и Царства; да проникает и одушевляет вера жизнь частную и общественную, отражая и изгоняя дух суеты и неправды; да будет Церковь и Держава Российская всецело и нераздельно уделом царствия Божия. Ибо только союзныя с царствием Божиим царства земныя могут быть тверды и истинно благополучны. Аминь.

          1857 г.

 

Слово Архимандрита Антонина (Капустина) (+1894г.) в первую неделю Великаго Поста

                   Стойте в вере. Верою бо стойте. (1 Кор. 16. 13. 2. Кор. 1. 24)

          Едва ли гдe нибудь в христианском мире слово православие находит себе столько сочувствия, пользуется таким всенародным значением, как в благословенном и богоизбранном и богохранимом отечестве нашем. Узами совершеннейшаго, неразрывнаго единства связано оно с православием — сильным и всегда бодренным зиждителем и хранителем его целости, благоденствия и славы. Церковь православная, Царь православный, Русь православная — все это слова, при которых радостно трепещет сердце Русское, от которых не отказывалось никогда, и за которыя будет ратовать во всю высоту, глубину и широту Русской силы, Русской мысли и Русской жизни. История со своей стороны связала их навсегда цепью событий, разрешающихся доселе своими многоплодными последствиями, и сочетавающих таким образом глубокую древность с отдаленнейшим потомством в единое тело государственное и в едино тело Христово. Неделя Православия потому должна быть близкою каждому сыну Церкви и Отечества. Не считаем нужным призывать верующих к сочувствию с Церковию в настоящий торжественный день, когда и без того для очень многих, если не для всех, участие в церковном торжестве составляет предмет усиленнаго желания. Торжествуя и радуясь в священнодейственном служении, Церковь однакоже не перестает по обыкновению заботиться в своем учительном служении. Восхитительно для нея хвалить и ублажать православие наше, но отяготительно носить на матернем лоне своем и одного не знающаго, или не ревнующаго о своем православии.

          Православие или правильное верование в Бога и Его царство, современно первому обнаружению в человеке разумной жизни. Сотвори Бог человека праваго, говорит слово Божие (Эккл. 7. 30), след. в начале бытия своего человек не иное мог иметь и верование в Бога, как только правое или православное. Но прежде нежели положил Господь око свое на сердцах людей, завет вечный постави с ними, и судьбы своя показа им, и рече им: внемлите от всякия неправды (Сир. 17. 12), уже известна была в царстве Божием неправда; и прежде нежели созда Бог человека в неистление (Пр. Сол. 2. 23), уже был его тлитель. Отцу лжи, неустоявшему в истине (Иоан. 8. 44), тяжело было видеть правоту человеческую. Человекоубийца искони начал убийство свое затемнением в человеке здраваго смысла и извращением чистых и светлых его понятий о Боге, о нем самом и о мире. Главнейшее из дел диавола, для разрушения коих явися Сын Божий (1 Иоан. 3, 8), — родоначальное в ряду их, есть искажение в людях боговедения и богопочтения. С словом лжи и клеветы выступил он в историю человечества, и до тех пор наполнял ее своим тлетворным лукавством, пока совершенно не уничижил, не обезсилил и не обезславил лучшаго и драгоценнейшаго достояния человека на земле — веры в Бога. Ко времени пришествия Сына Божия на землю, на ней почти совсем исчезла правая вера. Лжеверие и безверие в мире языческом, суеверие в народе Иудейском — заступали место божественнаго, Откровеннаго верования. Отец лжи воздвигал одно на другом погибельныя дела свои, и хотел по ним взойти на небо, быть подобным Вышнему. Солга неправда себе (Пс. 26. 12)! Видех Сатану, яко молнию с небесе спадша— свидетельствовал (Лук. 10. 18) Насадитель новаго, праваго вероучения. Истина скоро восторжествовала над неправдою. Малейшее от всех семен, царство Христово, вскоре возрасло более всех зелий, и стало древом, яко приити птицам небесным и витати на ветвех его (Мат. 13. 32). Не могзмий древний (Апок. 12. 9) быть равнодушным к новому насаждению Божию, и якоже Еву прелсти лукавством своим, так искал истлить разумы верующих от простоты яже о Христе (2 Кор. 11. 3). Иегда видев, яко низложен бысть на землю.. разгневася на жену (т. е. Церковь Христову, родившую сына мужеска), и иде сотворити брань со оставшим семенем ея, иже соблюдают заповеди Божия, и имеют свидетельство Иисус Христово (Апок. 12. 17). Сей выход его на погибельное дело известен был уже Апостолам. Они сеяли повсюду семя доброе, а между тем неведомо откуда, по предсказанию Господа (Мат. 13. 25 39), на ниве Божией вырастали плевелы. От нас изыдоша, но не беша от нас (1 Иоан. 2, 19) — свидетельствовал Апостол о сынах неприязни своего времени. Подобает в вас и ересем быти (1 Кор. 2, 19). От вас самех, востанут мужие, глаголющии развращенная еже отторгати ученики в след себе (Деян. 20. 30) — предсказано было другим апостолом о будущем времени. Сия, как бы необходимая при свете божественной истины, тень заблуждения в последующия времена известною стала прд общим именем ереси и неправославия. По неизбежному ходу лжи, одна ересь разрушалась и сменялась другою, и несколько раз неправославие угрожало совершенно подавить и истребить правую веру, возставая на нее и словом и оружием. Последнее и сильнейшее покушение его в Греческой Церкви было под видом Иконоборства. Когда клеветник братии нашея (Апок. 12. 20) увидел, что все прямыя средства его к повреждению православия оказываются недействительными, — клевета его не пристает, и врата адовы не одолевают Церкви (Мат. 16. 18), — из своих глубин (Апок. 11. 24) изнес коварство новаго рода. Он знал, что вера скоро перестанет быть правою, если перестанет быть живою и наглядною для человека, а потому изыскал средство охладить в Христианах теплую веру в их Искупителя, обратив ее в предмет или холоднаго размышления или мечтательнаго вымышления, — разорвав живую связь минувшаго с настоящим, чувственнаго с духовным. Неправославие этого рода казалось самым чувствительным для св. Церкви. Оно уничижало святыню ея, попирало безценный лик Богочеловека, возставало на седмивековое верование и постановление христианское; но этого мало,— оно грозило уничтожить все внешнее богопочтение и богослужение, — отнять всякую важность и силу у церковных определений, и предать дело веры Христовой на произвол всех и каждаго. Ревность двух благочестивых цариц остановила разрушительный поток зла. Чудо подало руку помощи христолюбивому усердию; и в сей самый день ко всеобщей радости Христианскаго мира, после многолетних смут церковных, возстановлено было богомудрое почитание св. икон, — и древнее отеческое и Апостольское православие утвердилось на всегда в Церкви Греческой.

          Веком позже сего вечнопамятнаго события православная Вера озарила наше Отечество. Мысль о православии была тогда еще самым живым убеждением в Церкви, и мы призваны были наследовать и сохранить ее. Во всем боголепном величии сие призвание высказалось тогда, когда Церковь Греческая принуждена была одну за другою пить горькия чаши земнаго неблагополучия. Дух лжи уже давно нес на нее тучу новаго лжеверия, и вскоре заставил вместо внешняго могущества и блеска сосредоточиться в скромной, внутренней, силе единения, терпения и самоотвержения. В это время наше Отечество призвано было уничижаемую православную Веру прославить и вознести на возможную высоту земнаго почитания, и стать крепким оплотом всего Христианскаго миpa против разливавшагося Магометанства, более положить успешное начало сокрушению неслыханной дотоле гордыни человеческаго нечестия, явно и злобно посмевавшагося делу Христову. Благословенное Отечество! Что славнее и вожделеннее твоего высокаго призвания? — Когда виды человеческие отторгнули от единства с Вселенскою Церковию целую половину Христиан, захотевших из царства Божия сделать царство человеческое, отрицая независимость древле-апостольскаго церковнаго управления, и посягая на самую чистоту вероучения, православие также оперлось на нас, и Церковь Русская заменила Римскую, оказавшуюся неспособною к вселенскому единению. Опять на нас печать видимаго избрания Божия! — Бедствия за бедствиями возникали потом между неправославными Христианами. Злоупотребление привлекло на себя обличение; обличение вызвало раздражение; раздражение произвело отступление. Кровь христианская полилась за мнимое дело Божие, по обоестороннему заблуждению междуусобствовавших. Обе стороны ревновали о православии, но ни та, ни другая не имела его, обе и разошлись потом, дав друг другу волю думать и верить, жить и действовать, как кому угодно. Горестное зрелище! Церковь Русская призвана была в это время указывать заблуждающим истинное православие во всем его величии и чистоте Апостольской. Обе стороны неправославныя имели ее в виду, но уже столько увлечены были своим делом, что не могли ни понять, ни оценить ее. — Враг царства Божия не остался доволен и тем злом, в какое повергнул западных братий наших. Ему хотелось довесть беззаконное дело свое до последней лести, горшей всех прежних. Отрекшаяся от древняго Апостольско-отеческаго духа и законоположения, новая, человекоименная, церковь в самом начале своем раздробилась на секты, одна другой враждебныя, и, неуправляемая никаким законом, для всех общим и обязательным, начала подрывать и разрушать Веру Христову. Уже два века вторгается из нея дух совершеннаго отступления от Христа. Страшныя потрясения жизни народной, оглашающия в наше время весь мир, суть прямыя порождения ея уклонения, скажем более, ея отвращения от православия. Горько еще раз — солга неправда сeбе! Не имеем нужды прозревать в сокровенное будущее... Много печальнаго и плачевнаго заключает в себе и настоящее. — С особенною лобовию возвращаемся к Православному христоносному Отечеству нашему. Какое богатство силы, мира, довольства, просвещения, законности и порядка заключено в нем! Волны мятежей и междоусобных браней, терзавших целые веки неправославный запад, известны нам были только по слуху. Но во времена всеобщаго, неумиримаго нестроения народов, не раз уже Промысел призывал нас к возстановлению прав Божиих над человеком, и к возвращению человеку его богоподобнаго достоинства. Высокая и блаженая доля! Кто не видит, в какой близости поставлены мы к делу Божию на земле? Кому не понятна след. и та глубокая и крепкая связь, в которой находятся и должны всегда находиться в отечестве нашем благочестие с благоденствием, православие с правдою и славою народной жизни? Все, чего можно пожелать человеку и человеческому обществу, все нам дано и дается православием! Оно дает мысли нашей высоту и широту, сердцу — теплоту, любовь и радость, воле —благопокорливость и самоотвержение, характеру — силу, стойкость и решительность, чувству — безстрастие, совести — мир, телу — мужество, крепость и здравие, слову — власть и силу, обществу — жизнь, свободу, радушие, доверие, семейству — любовь, терпение и взаимное уважение, прошедшему — чистую и благодарную память, будущему — благую  надежду. Сия-то совокупность всех истинно-человеческих достоинств, истекающих из православия и ведущих к оправданию и вечной славе, и составляет величие Poссии в страх врагам царства нашего и в позор Врагу царства Божия. — Да будет это всегдашним убеждением твоим, православный сын Церкви и Отечества!

          Но то, что хорошо можно знать, не всегда также хорошо можно чувствовать. Православие, как и все царствие Божие, внутрь нас есть: (Лук. 19. 21), и не ищет себе человеческаго превозношения,— напротив стремится низлагать всякое превозношение; от того ни само не представляется в ослепительном блеске, ни исповедникам своим не позволяет блестеть пустым и холодным светом. Не всех, потому, оно может занимать в полную меру своего достоинства. Для одних может представляться не так близким, для других не так занимательным, для третьих не так важным, для четвертых не так приятным, и т. под. Что сказать? Сам Господь наш Иисус Христос, вечная Истина, Премудрость, Любовь и Жизнь, не всех желания и надежды мог удовлетворить. Царство Мое несть от мира сего(Иоан. 18. 36). Не веста, чесо просита (Марк. 10. 38) — говорил Он, и подобными отзывами разрушал все неосновательныя надежды и предположения на счет лица Его и служения, и многих совершенно отдалил от Себя. Однакоже Его учение, Его служение, Его лице для всех и отвергавших его было необходимо и спасительно.

          Православие находится в такой связи со всем, чему научил и что совершил Господь, что одного без другаго и представлять не должно. Если близко всякому дело Христово, то несомненно также близко и православие. Вина не в православии, что оно не кажется нам близким. Солнце, —которое нас живит, воздух, — которым мы дышем, также можно счесть предметами не близкими тому, кто не думает о них. Мы приблизили к себе много такого, чего бы надобно стыдиться или ужасаться, и без сожаления оставляем самое драгоценнейшее сокровище ума и сердца. Кто виноват?

          Главным образом потому, что не близко, — православие представляется и не занимательным для нас. Не занимательно учение о Боге, о Искупителе, о нашей жизни, о нашей смерти, — судьбе временной и вечной, — словом: не занимательно то, вне чего для безсмертнаго и богоподобнаго духа нашего нет и быть не может ничего занимательнаго! Не унижаем ли мы в себе через это своего человеческаго достоинства, и не уподобляемся ли тем, пред которыми Господь запрещал Апостолам метать бисерысвоего божественнаго учения (Мат. 7. 6). Экклезиаст, испытавший все занимательное в мире, всему придавал одно и тоже поучительное имя: суета сутствий. Если в его время — образнаго и прикровеннаго видения предметов божественных — такими пустыми казались все дела человеческия, то Христианину ли, котораго житие на небесех есть ( Филип. 3 20), который знает небо едва не так же, как свою землю, и призывается к соцарствованию с Богом — ему ли ревновать о суете и пустоте более, чем о вечной жизни и ея ходатаице — православной Вере? Мудрецу древнему казалось, что только род преходит и род приходит, а земля во веки стоит (Эккл. 1. 4). Не только земля — небеса с шумом мимоидут (2 Петр. 3. 10), земля и яже на ней дела сгорят — иота же едина или едина черта не преидет от закона (Мат. 5. 18) т. е. от учения Христова. Вот, какое отношение между тем, что должно занимать, и что действительно занимает нас. Если при всем том православная Вера не кажется занимательною, и мысль о православии не трогает сердца, — повторим: кто виноват?

          От того, что у нас есть слишком много занимательных на земле предметов, поглощающих наше внимание и отстраняющих от нас все прочее, нам кажется, что православие не довольно важно для того, чтобы приковать к себе мысль и сердце Христианина. Но Господь сам заботился о том, чтобы Его учение было понято и сохранено именно в том виде, в каком преподано, обличал лжемудрование и перетолковывание, завещавал хранить слово Свое, повелевал учить блюсти все, что Он заповедал, обещал послать (и послал) Духа Святаго, чтобы Он воспомянул все сказанное Им. Не видно ли, что по мысли и заповеди Христовой не все равно, правильно или нет сохраняется учение Его? Апостолы с величайшею заботливостию и опасливостию различали правое или здравое учение от суемыслия и заблуждения, ясно давая разуметь этим, что правое учение или православие должно быть предметом первой важности для верующих. Все века Христианские свидетельствуют, что Православие всегда было душею и жизнию Христовой Церкви. Пастыри и Учители ея первым долгом своего служения почитали распространять, укоренять, прояснять и защищать православие. Пасомые и учимые сочувствовали им от всего сердца и помогали всем, чем могли. Мученики и Исповедники лили кровь, полагали душу свою за него. Подвижники благочестия из него выступали, и им подкрепляли себя на подвиге. Церковь соглашалась лучше пожертвовать своим благоденствием и своею свободою нежели согласиться на неправославие. В чем же причина такой привязанности Церкви к православию? В том, что и Церковь и православие суть одно и тоже; Вера, Православие, Церковь, Христос, — все это одно без другаго быть не может. Кто верит, что есть Бог, единый и определенно себя открывший людям, тот должен верить, что одно только может быть и учение Его, просвещающее и спасающее нас. Когда же — так, то без всякаго сомнения православие должно быть почитаемо и блюдомо нами как важнейшая из человеческих драгоценностей, как памятник искупления нашего в прошедшем и залог блаженства в будущем.

          Едва ли не главная причина того, что православие иногда не пользуется достойною себя честью, заключается в его мнимой тяжести и неприятности. — Прежде всего оно не нравится тем, что имеет тон решительный и настойчивый; а потому стеснительный, — делает вовсе неуместными и незаконными обыкновенныя выражения нашего слабомыслия «может быть, кажется, вероятно» и т. д. Можно ли же, говорит недовольный им, столько брать на себя и столько требовать от другаго? Недовольный забывает, что имеет дело с Богом и Его решительною неизменною волею, — не знает повидимому, что так же настойчиво (с тем только различием, что редко законно) требует себе веры и всякое ведение человеческое. Потом — православие отталкивает от себя тяжестию своих предписаний и строгостию взысканий. Частовременное и продолжительное богослужение, еще более продолжительные посты, исповедь, церковныя эпитимии, ограничения семейных и общественных отношений, дух, вообще, самопожертвовательный и подвижнический и т. под. самое нынешнееТоржество Православия, возглашающее одним из христиан вечную память и многия лета, а другим анафему — все это заставляет слабых духом и сильных плотию и кровию чуждаться, если не прямо бояться, православия. Но здесь частию имеется в виду уже не православие, а вообще учение Христово. В таком случае достаточно привесть на память слова Апостола: Еда речет здание создавшему е: почто мя сотворил еси тако (Римл. 9. 20)? Разве христианин может с неудовольствием говорить о том, что установил Иисус Христос? —Частию, необдуманное недовольство выходит здесь с клеветою на дух православной Церкви, кроткий и снисходительный иногда до того, что самые недовольные ея строгостию укоряют ее в слабости и излишней уступчивости. Чего же впрочем хотел бы недовольный православием от постановлений Церкви? Поддержки ли того, чему он сам не рад, и от чего отказаться заставляют его и ум и совесть?Подчинения ли его, редко хорошо соображенному и верно направленному, а чаще детски — прихотливому желанию, понятию, взгляду? Безпечной ли невнимательности к его поведению и образу жизни, и предоставления его на собственный произвол? Церковь не была бы Церковию, еслибы согласилась на это, и не была бы православною, еслибы не охраняла святости и нерушимости своих древних Апостольских постановлений; — не была бы материю чадолюбивою, еслибы позволила своим чадам сойдти с спасительнаго узкаго пути жизни, и стать на широкий, ведущий в пагубу; — не была бы невестою Христовою, если бы не заботилась о своей чистоте и непорочности; словом, потеряла бы всякое значение и уважение в человечестве, — что и сбылось, к сожалению всего христианскаго мира, над лжеименною Церковию Преобразованною.

          Что бы ни изобрели и не сказали вопреки православию леность, чувственность, самолюбие, самообольщение, гордость, ожесточение, легкомыслие и празднословие, православная Вера всегда останется победительницею, светлою и боголепною. «Сия вера Отеческая! Сия вера Кафолическая!Сия вера вселенную утверди!» Отзовемся, православные чада Церкви, на сей восторженный возглас ея полным и совершенным сочувствием! Вера православная — наша, наша — по рождению, по воспитанию, по благодатному действованию на нас, по управлению нами нравственному, по напутствованию нас и сопутствованию нам в жизнь вечнную. Она приняла нас от утробы матерней, она проведет — и в утробу земную. Она хранила нас от бед жизни, она станет защищать и от мук смерти. Она стояла за нас на суде людском, — заступится и на суде Божием. Ее возлюбим, ее прославим, ею освятим все дела свои, и на нее возложим последнее упование. «Веруяй в Мя, рекл еси, о Христе мой, жив будет и не узрит смерти во веки. Аще убо вера, яже в Тя спасает отчаянныя, се верую — спаси мя, яко Бог мой еси Ты и Создатель. Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой! Не взыщеши дел отнюдь оправдающих мя. Но та вера моя да довлеет вместо всех, та да отвещает, та да оправдит мя, та да покажет мя причастника славы Твоея вечныя!» Аминь.


 

 


ЖЕРТВУЙТЕ НА ХРАМ СВЯТОГО НИКОЛАЯ В МОНРЕАЛЕ
Нажмите картинку
Нажмите картинку
ФОНД ПОДДЕРЖКИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ
Нажмите картинку
Нажмите картинку